толком разглядеть: все было затянуто матовой пеленой проливного дождя. Да и на глаза ее непрестанно наворачивались детские, глупые слезы – неожиданно ею овладела отчаянная тоска по дому.
Странное дело, ведь только что начались короткие каникулы в середине триместра, а с тех самых пор, как мама попрощалась с ней и уехала, оставив ее в «Святой Урсуле», подобное уныние не охватывало ее. В школе просто времени не оставалось скучать по дому, слишком многое надо было сделать, успеть, выучить, продумать и запомнить, в то время как вокруг без конца суетились и сновали другие люди, гремели звонки, и умственное напряжение разнообразилось такими обильными дозами подневольной физкультуры и спорта, что, когда Джудит наконец забиралась в постель и можно было поплакать в подушку, она, почитав несколько минут, проваливалась в глубокий сон.
Да и в Нанчерроу, рассказывая по ходу разговора о родителях и сестре, вежливо отвечая на вежливо поставленные вопросы, она не чувствовала ни пронзающей тоски, ни боли. По правде говоря, во время того волшебного уик-энда Джудит почти и не вспоминала о маме с папой, как будто они принадлежали какому-то погибшему, точнее – исчезнувшему на время миру. Может быть, надев вещи Афины Кэри-Льюис, Джудит обрела вместе с ними какую-то новую индивидуальность – человека, потерявшего связь с семьей и живущего только настоящим.
Теперь с тоской она вспоминала о Нанчерроу, мечтая перенестись туда, к Лавди, в этот храм солнца, цветов и света, из бездушного дома тети Луизы, угнездившегося на вершине холма назло всем ветрам, где у нее не было другой компании, кроме трех пожилых женщин. Но здравый смысл наконец пришел ей на помощь, напоминая, что весь Корнуолл сейчас мокнет под дождем и Нанчерроу не может избежать этой общей печальной участи. Еще когда она проснулась в школьной спальне, за окнами царил мрак, и ей стало ясно, что погодка сегодня выдалась отвратительная. В обмундировку учениц были поспешно включены макинтоши и резиновые сапоги, и в десять часов они хлынули потоком через парадную дверь на улицу и зашлепали по лужам к ожидающим их автомобилям. Всегда пунктуальная тетя Луиза уже ждала Джудит в своем старом «ровере», а за Лавди еще не приехали, и она горько жаловалась, что должна терять время и торчать в противной школе, пока кто-нибудь не соизволит за ней явиться.
(В каком-то смысле это было даже к лучшему: Джудит не больно-то хотелось представлять друг другу тетю Луизу и Диану. Вряд ли они нашли бы общий язык, и тетка всю дорогу до Уиндириджа непременно отпускала бы ехидные замечания по адресу Дианы.)
Несмотря на непогоду, утро прошло хорошо. Они остановились в Пензансе сделать кое-какие покупки и заглянули в банк, чтобы взять для Джудит карманные деньги на время каникул. Потом зашли в книжный магазин, неспешно походили по рядам, и Джудит купила себе новую авторучку: в школе она одолжила свою ручку одной девочке, и та сломала перо. Наконец, после кофе с пирожными в кафе, поехали в Уиндиридж. Поездка в дождь в компании с тетей Луизой, которая со зловещим стуком переключала передачи
