живут, путешествуй, развлекайся, заодно чему-нибудь и научишься!» Живя в Англии, Омер следовал этим советам. Потом влюбился в девушку-англичанку, стал подумывать о том, чтобы жениться и осесть за границей… Глядя на принесенную официантом бутылку, он думал: «Вот и у нас теперь кое-чему научились!» Одно время он начал жалеть, что приходится возвращаться в Турцию – снова рыться в старой мусорной куче, но сейчас был рад, что все так повернулось. «Хоть мусорная куча, да своя. Все здесь по моей мерке». В Европе, впрочем, Омер давно уже освоился. «Возможно, это немного по-детски, но я боялся там жить, – думал он, глядя на бутылочную этикетку. – Небо Англии казалось мне свинцовым. В Турции все по-другому, по-новому. По мне».
– Э, как вы, эфенди, однако, быстро пьете! Я за вами не поспеваю! – перебил ход его мыслей Саит-бей.
– И правда, что это я? – смутившись, ответил Омер. – Мне это вино вдруг так понравилось!
– Но вы, когда пьете, становитесь грустным и все молчите, – сказала Атийе-ханым. – Ну-ка, скажите, о чем вы сейчас думаете? Только сразу!
Саит-бей бросил на жену укоризненный взгляд: ну что ты, мол, пристала к мальчику! – и улыбнулся Омеру, пытаясь сделать вид, что ему вовсе не интересен ответ и Омер, если хочет, может держать свои мысли при себе. Но вслух сказал другое:
– И правда, о чем это думаете?
– О себе, – ответил Омер.
– А-а-а! – протянула Атийе-ханым и вскинула голову. – И что же вы о себе думаете?
– Я многое хочу сделать. И думаю, у меня получится.
– Конечно, конечно, – сказал Саит-бей. – Молодость!
– Нет, я не про то! Я другое имею в виду. Я думаю, что мне нужно многое сделать, но… но совсем не то, что делают другие! – Омер почувствовал, как загорелись у него щеки.
– Я как будто вас понимаю, – сказал Саит-бей.
– Это очень трудно объяснить…
– А вы все-таки попробуйте! – потребовала Атийе-ханым. На лице ее было все то же игривое выражение, с каким она задавала свой вопрос.
Гюлер подняла голову от меню, которое она с самого начала ужина изучала с такой тщательностью, будто читала интересную книгу (хотя в прошлый раз уже просмотрела его вдоль и поперек), и взглянула на Омера.
– Есть ли… есть ли у вас, Саит-бей, какое-нибудь страстное, необузданное желание? – спросил Омер.
– Что? Как вы сказали? – удивился Саит-бей. Улыбнулся, однако тут же сдвинул брови.
– Есть ли у вас стремления? Горячие, необоримые?
Саит-бей, будто пытаясь что-то вспомнить, посмотрел на жену:
– Замечала ты за мной что-нибудь в этом духе?
– Нет, – быстро ответила Атийе-ханым. – Он у меня спокойный. Как ягненок. – Кажется, она хотела улыбнуться, но, увидев выражение лица Омера, испугалась.
– Хвала Аллаху, я человек умеренный, – проговорил Саит-бей. – Меня вполне устраивает моя жизнь, ее маленькие радости и заботы.
На
