style="font-size:15px;"> – Проветриться на денек, можете пропустить школу.
– У меня в среду д-две физики, – возразил Донал. – Я ее терпеть не могу, н-но прогулять нельзя, а в п-понедельник – французский у мадам Д-даффи.
– Можно поехать во вторник.
– На машине?
– Нет, поездом. Повидаем Фиону, у нее как раз короткий день.
– Нам обязательно ехать? – осведомился Конор.
– Нет. Только если захочется.
– А что мы скажем в школе?
– Я напишу записку. Скажу, что вам нужно к врачу.
– Если в-всего один день, м-мне не нужна записка, – сказал Донал.
– Значит, поедем. Прекрасно развеемся. Я дам Фионе знать.
Речь о поездке она завела, чтобы нарушить молчание и показать, что прогулки никуда не денутся, что мальчикам есть чего ждать. Но ее предложение не произвело на них впечатления. Казалось, известие о продаже дома в Куше всколыхнуло в них нечто такое, о чем они старались не думать. Но уже через несколько дней они снова повеселели, как будто и не было ничего сказано.
Перед поездкой в Дублин она с вечера выложила приличную одежду, велела мальчикам начистить ботинки и поставить возле двери. При попытке загнать их пораньше в постель они воспротивились, так как по телевизору что-то шло, и Нора позволила им лечь поздно. Но даже тогда они не захотели ложиться и, когда она все-таки настояла, принялись шляться в туалет, а в своей спальне включать-выключать свет.
Наконец Нора поднялась и обнаружила их крепко спящими – дверь нараспашку, постели в беспорядке. Она попыталась уложить мальчиков поудобнее, но Конор заворочался, и она вышла из комнаты, бесшумно притворив дверь.
Утром они встали и оделись прежде нее. Принесли ей в постель чай, слишком крепкий, и тост. Встав, она незаметно проскользнула с чашкой в ванную и вылила чай в раковину.
Было холодно. Она сообщила мальчикам, что они доедут до вокзала на машине и оставят машину на площади. Сказала, что так будет сподручнее вернуться вечером домой. Оба серьезно кивнули. Они уже надели куртки.
Улицы, по которым она ехала к вокзалу, были безлюдны. Рассвет только занимался, и кое-где в окнах горел свет.
– На какую сторону сядем? – спросил Конор на вокзале.
До отхода поезда оставалось двадцать минут. Нора купила билеты, но Конор отказался сидеть с ней и Доналом в теплом зале ожидания, он захотел перейти через железный мост и помахать им с другой стороны, а потом спуститься к семафорной будке. Снова и снова он возвращался с вопросом, когда подадут поезд, пока какой-то мужчина не посоветовал ему следить за крылом семафора между платформой и туннелем: когда оно упадет, то, значит, состав на подходе.
– Но мы же его и так увидим, – нетерпеливо возразил Конор.
– Крыло опустится, когда поезд только въедет в туннель, – объяснил тот.
– Если стоять в туннеле, когда едет поезд, из тебя получится фарш, – сказал Конор.
– Оссподи, да уж не сомневайся, тебя будут собирать по
