но, как принято говорить, не в обиде. Мама – оранжевый карандаш – была жизнерадостной и приветливой. Всегда позитивная и невероятно оптимистичная, она не отставала от моды и всех просила называть ее Оранж. Милое имя, не правда ли?
Муж ее – синий карандаш – любил свою жену, хоть, как настоящий мужчина, не всегда в этом признавался даже самому себе. Слыл он великим мечтателем и философом. Отдыхая в уютном картонном домике, он представлял себя то тучей, плывущей по небесным дорогам, то глубоким могучим океаном, а то и вовсе – человеком.
Жили в этой коробке и бабушка – красный карандаш, и коричневый дедушка, и его черная незамужняя сестра.
Но самым главным членом семьи должен был стать маленький карандашик (но если учесть, что в карандашном мире не растут, а уменьшаются, он должен был быть далеко не малышом).
День его появления в семействе Цветиков все ждали с нетерпением. Оранж мечтала о дочке лимонного цвета. «Ах как бы мы с нею хорошо сочетались на рисунках!» – говорила она. Папа, конечно же, хотел фиолетового сына, которому когда-нибудь можно будет доверить все свои мысли и идеи. Бабушка грезила розовой внученькой, которая непременно стала бы любимицей Девочки, хозяйки письменного стола. Дедушка мечтал… Впрочем, он уже давно разучился предаваться этому глупому занятию.
И вот – свершилось! В коробке появился он – высокий, стройный карандашик, с остро заточенным грифелем и… серыми боками.
«Какого же он цвета?» – недоумевала бабушка, разглядывая долгожданного внука. «Как же мы его назовем?» – озадаченно ворчал папа, искоса поглядывая на жену.
Прошло время, а малышу так и не нашли имени. И все потому, что родителям было ужасно стыдно. Их сын оказался не синего, не оранжевого, не красного и даже не зеленого цвета, а невразумительно, просто возмутительно серого.
«Не знаю, в кого он пошел», – сквозь слезы жаловалась Оранж своим подружкам – фломастерам из соседнего ящика письменного стола. Ей было стыдно за то, что ее сыном Девочка-хозяйка ни разу не воспользовалась. «Тяжело, когда ребенок обделен талантами», – притворно вздыхали приятельницы, с облегчением думая про то, что у них-то дети нормальные – цветные!
Много ли времени прошло, мало ли, но без имени жить трудно. И как – то незаметно, нечаянно, невзначай все привыкли называть малыша Серым. Таким вот невзрачным, неопределенным именем. А некоторые и вовсе дали ему прозвище Простой. И надо сказать, что оно было под стать Серому. Ну ничего в нем не было сложного: не мучился он душевными терзаниями, как его тетя – черный карандаш, не умел так бурно выражать эмоции, как красная бабушка, не знал, что такое настоящая мысль, хоть его папа и слыл философом. По крайней мере, в облике Серого никто не видел и намека на что-то подобное.
Мама с папой с завистью смотрели на то, какими яркими и одаренными цветом растут чужие дети, и украдкой вздыхали.
«Нет, это нельзя пустить на самотек! – провозгласила однажды эмоциональная бабушка. – Не хотите заниматься ребенком сами – им займусь я. Вот увидите, он обязательно обретет цвет!» И начала
