очень хотелось сказать, что в части охраны тоже до вершины Эйфелевой башни, но это, тем не менее, не мешает кому-то оттуда регулярно красть. Но он сдержался, понимая, что сейчас спорить с этим водителем – навлекать на себя обоснованный гендиректорский гнев, и нажал кнопку отбоя.
Еще не отошедшие от ночного шока водители Саша и Сергей, а также вышедший покурить стармех Серега смотрели на Егора, как на городничего, но новостей, очевидно, не ждали ни хороших, ни плохих. Перед ними лежала здоровая металлическая фигня, точного названия которой Егор до сих пор не знал, но безумно обрадовался тому обстоятельству, что из-под стола она наконец-то была вынесена на улицу.
– Ко мне сегодня пара пацанов может приехать, – предупредил Серега, – должны привезти запчасти и договор. Так что никуда не уезжай.
«Куда я денусь», – раздраженно подумал Егор и, тихо радуясь тому, что все заняты делом, поднялся по хлипкой лесенке в сарай.
«Сараем» за глаза, когда не слышал генеральный, называли кабинет, хотя в кавычки стоило взять именно слово «кабинет». Запах недвусмысленно указывал на то, что когда-то там хранили канистры с ГСМ; судя по тому, что сам склад ГСМ был совсем в другой стороне, там пребывали не вполне легальные канистры. Эту версию неоднократно подтверждало то, что прапора до сих пор использовали сарай как место для хранения и случайно, и намеренно умыкнутого.
В «сарае» помещался стол, три хороших кресла, не без помощи прапоров реквизированных из бывшего здания штаба, несгораемый шкаф, некогда служивший для хранения военных тайн, а в углу была навалена куча запчастей. На стене красовалась карта Европы и висели два плаката: классический «Болтун – находка для шпиона» и плод труда стармеха Сереги: «Водитель, помни! Нарушая правила дорожного движения за границей, ты способствуешь серьезному уменьшению прибыли!» Своим творением Серега очень гордился, особенно изображением европейского гаишника, который сильно напоминал переодетого буржуя с советских плакатов, коим, собственно, и являлся.
Утро обычно бывало тихим. Никто не звонил, потому что рано, никто не орал, и даже стройка была активна только напротив КПП. Егор, потирая руки в предвкушении, шлепнулся в директорское кресло – то есть то, которое стояло у единственного стола – и начал прокрастинировать. От этого приятного занятия его оторвал еще один срочный вызов.
Егор посмотрел на экран и похолодел.
– Что случилось? – спросил он деревянными губами.
Это был традиционный вариант общения с еще одним водителем. Точность в прозвищах – отличительная черта дальнобойщиков, а этого представителя славной дорожной братии прозвали «Вова-бедоносец» и «Вова-косяк». «Косяк» – не потому, что Вова любил коноплю, а потому, что ни одного спокойного рейса у Вовы еще не состоялось.
– Я тут БМВ подмял, – вздохнул Вова.
– Сильно? – стараясь не свалиться с кресла, спросил Егор. В его памяти замелькали неприятные цифры и какие-то малопонятные санкции за нарушение ПДД в странах Европы.
– Да
