и, повернувшись, увидела, что в комнате его нет. А Пахломов, с которым после тех, первых, минут не перемолвились больше ни словом, стоял в дверном проеме, прислонившись к косяку, смотрел на нее, и в глазах у него Кира заметила то же покорно-вызывающее выражение, с каким он смотрел на нее тогда, тысячу лет назад, в купе поезда.
«Очи черные» кончилось, пленка, немо пошуршав в динамиках, заиграла блюз. И то, чего боялась Кира, чего она не хотела, молилась, чтобы не было этого, – случилось: Пахломов подошел к ней, склонил голову и сказал негромко, голосом, полным подчеркнутого безразличия, напряженным и задыхающимся:
– Можно, Кира?
Руки у нее были мокрые от снега, Кира засмеялась, показывая их, и он обнял ее за талию.
– Догадливы, – сказала Кира.
– Да, от природы, – сказал он без улыбки, и тут же Кира поняла, что помимо их воли, независимо от их желания, в том, как он пригласил ее, как ведет сейчас в танце, как она подняла ладони – мокрые, мол, – в каждом сказанном ими слове сквозит близость, проявляет себя, ее никуда не денешь, она вот как тот золотой зуб у Яроваева.
– Зачем ты пришел? – сказала она, глядя в сторону, в темное ночное небо.
Пахломов теснее прижал Киру к себе, и губы его оказались возле ее виска.
– Потому что я не могу так, – сказал он. – Ты же знаешь. Я не могу так, это не для меня – прятаться от всех, нигде не бывать вместе. Ты мне нужна…
Кира отстранилась от Пахломова.
– Удобное ты нашел место для такой темы… Что ты мне предлагаешь? Уйти? И мне с тобой будет лучше?
У Пахломова дернулось над бровью, он поднял руку и зажал набухший, запульсировавший канатик.
– Все это ты мне говорила уже…
– Правильно. Зачем же снова?
Блюз кончился.
– Киреныш! – заглянул в комнату Николай. – Пожалуй, нам надо собираться?
Утром он уезжал в' Москву, сдавать экзамены в аспирантуру, за приготовлениями к нынешнему вечеру Кира не успела уложить ему чемодан, и надо было еще погладить несколько рубашек.
– Да, – сказала она. – Иду.
Яровцева с дивана смотрела на них с Пахломовым благословляющим материнским взглядом и улыбалась.
– Позвони мне завтра. – Кира слегка наклонила голову, как бы благодаря Пахломова за танец, и подошла к Яровцевой.
– Ну, Елена Николаевна, сатрап мой уводит меня…
Ни страха выдать себя неловким словом или неловким движением, ни ужаса оказаться с Пахломовым вдвоем, ни смущения перед Яровцевой и той глухой, но явно ощутимой неприязни к ней, – ничего Кира, к собственному своему удивлению, уже не испытывала.
«А что мне, в общем-то, сторониться их? – спрашивала она себя, одеваясь в прихожей. – Что? Да и зачем? Они интеллигентные женщины, мне с ними легко, и нужны же какие-то близкие люди, кроме мужа?»
Надежда прощаться
