шумного бала, случайно, в тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел, но тайна твои покрывала черты»
Меллас – в переводе с греческого звучит «седой», «тёмный», «серебристый». Возможно, это связано с густыми темно-зелёными красками вулканической интрузии магматических пород у нависающих скал Ай-Иори. А у моря раскинулся парк, заложенный в 30-е годы XIX века, где сохранился старинный двухэтажный дворец с плоской крышей. Здание возведено в плане средневекового палаццо с четырьмя угловыми башнями, чудесными легкими террасами, правда, дополненные деталями римской виллы эпохи Возрождения. Хотя в орнаменте фасадов и внутренних помещений есть и влияние востока с килевидными арками, арабесками, нишами. По планировке и размещению растений меллаский парк один из лучших на Южном берегу Крыма, в нём собраны свыше 60 видов декоративных форм деревьев и кустарников с редкими и чарующими экзотами. Здесь много цветов, великолепны в парке бордюры из жасмина голоцветного и калины вечнозеленой. Изящно размещены в парке скульптуры и беседки. Словно белая птица замерла на ночном отдыхе беседка-ротонда на скалистом мыске у моря.
Граф и поэт Алексей Константинович Толстой получил в наследство имение Меллас от своего дяди Алексея Алексеевича Перовского, умершего у него на руках в Варшаве.
А. К. Толстой снискал себе славу как автор поэтических произведений, на которые сочиняли музыку Чайковский, Рахманинов, Римский-Корсаков и другие популярные композиторы. Но вся чудесная лирика поэта посвящена единственной любимой – это жене Софье Андреевне Миллер. Познакомились они зимой в 1851 году на маскараде в роскошном светском салоне. Ночью, вернувшись с пышного бала, он создал стихи, сейчас очень известные, первые строчки стоят в эпиграфе.
Синяя сфера сна сгустилась над парком Мелласа. Мудрость ночи мифическая, магическая, мистическая, воплощенная в лунный свет, фосфоресцировала и колдовала тенями и россыпями серебра в живой воде моря и мохнатых ветвях можжевельников. Осторожно, боясь нарушить величественность и вечность полночного часа, когда двадцатого августа они спускается с небес, и тихо скользят по аллеям любимого южнобережного поместья.
– Ваше сиятельство!
– Что, любимая?
– Ах, эта ночь, как ослепительна луна!
Душе легко: не слышу я
Оков земного бытия,
Нет места страху, ни надежде,
Что будет впредь, что было прежде —
Мне всё равно – и что меня
Всегда, как цепь, к земле тянуло,
Исчезло всё с тревогой дня, Всё в лунном блеске потонуло…
– Куда же мысль унесена,
Что ей так видится дремливо?
Не средь волшебного ли сна
Мы едем вместе вдоль обрыва?
Ты ль это, робости полна,
Ко мне склонилась молчаливо?
Ужель я вижу не во сне,
Как звёзды блещут в вышине,
Как конь ступает осторожно,
Как дышит грудь твоя тревожно?
Иль
