мой рассказ вам ни к чему…И если отвернётесь равнодушно,
То я пойму… Увы! Я вас пойму!
Сам виноват. Мне всё игра и шалость,
Сюжет для песни, к образу штрихи…
Мне в жизни роль хорошая досталась —
Насмешник и задира Арлекин.
Он весельчак, он шутки обожает,
Не может без проказ прожить и дня.
Я думал, мне ничто не угрожает,
Повсюду маска выручит меня.
Мне было больно – громче я смеялся,
Мне было горько – пел еще звончей.
Я тем сильнее маске покорялся,
Чем сердце бунтовало горячей.
Обида, страх – на всё своя гримаса,
Поди пойми, где образ, где я сам.
И даже плакать научилась маска,
Но жаль – по расписанью, по часам.
Я создавал и образы, и роли,
Я возомнил себя почти Творцом…
Но маска душу не спасёт от боли,
Лишь скроет от других твоё лицо.
Я скрыл за ней измены и потери,
Смеялся всем назло и вопреки…
И доигрался: кто теперь поверит,
Что загрустить вдруг может Арлекин?
Я – Арлекин с холодными глазами.
Упрям, насмешлив… Нелегко со мной!
Но как же быть с внезапными слезами
Наедине с задумчивой Луной?
Вы злитесь, что натянута улыбка?
Что песня, не щадя, по нервам бьёт?
Простите! Знаю – радость слишком зыбка,
Чтоб Арлекин смел разрушать её…
Не смеет он! А я?… Средь листопада
Иду сквозь город, тонущий в огнях…
Послушайте! Мне ничего не надо!
Примите лишь таким, как есть, меня.
2
Пред темнотой, где нет ни лиц, ни глаз,
В лучах прожекторов, как обнажённый,
На сцену выхожу в который раз,
Дыханьем жарким зала обожжённый.
Ты, темнота, я знаю – ты жива,
Там сотни душ томятся в ожиданьи.
А у меня в запасе лишь слова,
Заученные радость и страданье.
А у меня есть только три часа,
Чтоб, не фальшивя, жизнь прожить чужую,
Чтоб замер зал, умолкли голоса,
Сердца забились чаще… Что скажу я?
Как сделаю своей чужую боль?
Как в плоть иную влезу, душу, шкуру?
Вы говорите: «роль». Да, это роль —
В угоду вам забыть свою натуру.
Вам приходилось плакать ни о ком?
Страдать о том, чего не проживали?
Смеяться, пряча в горле слёзный ком?
Нет? Так поймёте вы меня едва ли.
Иду вперёд. А впереди – стена.
Та самая – четвёртая, живая.
Совсем не миф. И лучше вам не знать.
Какой ценой я стену пробиваю.
Иду. Боюсь, признаться я дерзну,
Той жадной тьмы, внимающей и зрячей.
Мне страшно, что услышу тишину
В ответ на крик души моей горящей.
Пред вами я. Слепят прожектора.
Не отступить – другой во мне проснулся.
И началась опасная игра…
В
