Арх, командир.
– Что ты делал в лесу, Арх?
– Смотрел на лагерь, – снова признался я.
– Зачем?
– Мне было любопытно.
Лесовик слегка улыбнулся и опустил глаза в пол.
– Почему ты был вооружен?
– В этом лесу не ходят без оружия.
– Чем же так опасен этот лес?
– Хозяева леса не любят чужих.
Я не солгал ни разу. Но Сократор почувствовал недосказанность.
– Ты живешь в этой деревне? Скажи, кто из жителей твои родственники? Кто тебя может узнать?
– Я приехал из Ростока.
Воин повернулся ко мне спиной и обменялся взглядами со следопытом.
– Он не хочет говорить правду, – неожиданно зло выдохнул командир. – Продолжайте.
Любопытный ветерок лишь слабо шевельнул волосы, когда здоровяк вышел.
Следопыт взмахом руки остановил замахнувшихся было палачей.
– Идите отдыхать, – жестко приказал он. – Утром мы снимаем лагерь. И пришлите себе замену.
Истязатели торопливо выскочили на улицу, а следопыт вытащил из сапога мой нож и скользнул ко мне.
– Теперь Сократор меня не поймет. А мне это совсем не нравится. Клянусь Всеблагим, ты мне за это ответишь!
Он поддел застежки моей рубашки на животе и неторопливо повел остро отточенное лезвие к шее. Ветер открывающегося полога шатра заставил трепетать пламя факелов – вошел новый палач. Но чужак и не думал отвлекаться. Нож легко взрезал кожу на моей груди. Черта за чертой – кровь тонкими струйками сбегала мне на штаны.
Наконец, он положил ладонь на мою изрезанную грудь, резко придавил и провернул руку. Чудовищная, неудержимая, словно лавина, волна боли третий раз за ночь вышвырнула мое сознание из покинутого богами мира.
Очнулся от жажды. Купола провощенной ткани надо мной уже не было, и ласковое весеннее солнце вовсю жарило исходящую паром землю. Влажный ветер от леса силился помочь, да только ничего у него не выходило.
Рук я уже не чувствовал. Губы окончательно слиплись, и при малейшей попытке их раздвинуть голову простреливало болью. На груди – сплошная корка запекшейся крови… И пахло от меня так, словно ночь провел в выгребной яме, а не в шатре командира посольской охраны.
От лагеря остались лишь вкопанные жерди – опоры для палаток да черные пятна кострищ. Дружинники седлали лошадей.
– Воды, – собрав остатки сил, зажмурившись от вспышки в глазах, выкрикнул я.
Некоторые проходили совсем рядом, косились на меня, и ни один не потянулся за флягой.
– Воды!
Один из прохожих хмыкнул, подошел и, секунду повозившись с гульфиком, помочился мне на сапоги.
– На тебе водицы, заморыш, – с совершенно счастливой мордой выдохнул он мне в лицо. – Смотри не захлебнись.
Часть охранников уже сидела на лошадях. Слуги складывали мешки с припасами на телеги. Отряд готовился выступать.
На
