кажется, в октябре. Он любит и новейшую русскую поэзию, хотя в нем самом как-то хотелось бы больше поэтичной звучности и полета, хотя на склад его существа, безусловно, свой отпечаток наложила и слабость здоровья. Но, конечно, дух его с течением времени расширится, ибо я вполне уверен в успешности его саморазвития. Притом он еще молод. Он всегда деловой. Говорит сжато, сравнительно медленно. 24-го вечером он собрал у себя свою небольшую группу – кроме него и его супруги, были еще Иванова и Абрамов. Пеаль уехал в Ригу. Кроме того, присутствовал Блюменталь, по делам службы случайно приехавший в Таллинн. К осени к группе Беликова присоединится, должно быть, еще пара лиц. Молодая супруга Беликова – чуткая душа, для ее молодых лет даже слишком серьезная, оставляет впечатление как бы измученной, усталой. Она вскоре должна будет уехать в деревню учительницей, так как на средства мужа (всего 60 крон в месяц) три человека существовать не могут – мать Беликова все еще очень больна».[4]
Кирилл Беликов
Непрерывное восхождение
Жизнь моего отца Павла Федоровича Беликова – это непрерывное восхождение к вершинам Духа, восхождение, преобразовавшее не только самого Павла Федоровича, но и культурную жизнь России.
Официальные сведения о его образовании приводятся в краткой автобиографии: Единая трудовая школа (курс гимназии) в Ленинграде и Высшие коммерческие курсы в Таллинне (остались незаконченными). Но она не отражает огромный труд отца над самообразованием, начиная с юных лет, увлеченное изучение многих философских школ и направлений, классической литературы и особенно поэзии. Обо всем этом можно узнать из писем отца к своей будущей жене – моей маме. Хочется процитировать несколько избранных мест из этой переписки. Вот какие мировоззренческие проблемы волновали Павла Федоровича в 23–24 года: «“…Путь парадокса – путь истины”, – стал искать подтверждения…Разбиваю на школы, последовательно вытекающие одна из другой». «Беспредельность и конечность. Только соотношение этих антиподов и составляет правильное решение космологической проблемы…». «Мысли о бессмертии – не успокоение… В этом бессмертии не вижу ни минуты покоя, оно мне представляется путем более трудным и ответственным, чем теперешнее мое существование. Считаю трусостью отвергать бессмертие. Человеку страшно очутиться перед лицом Беспредельности со своим жалким багажом знаний. Он чувствует, что Беспредельность раздавит его, а смелости победить эту Беспредельность не хватает. Ведь: “Не быть гораздо легче, чем быть”».
Во многих письмах к моей матери отец рассуждает о религии, христианстве, Троице, смерти, перевоплощении. Он цитирует высказывания философов, писателей и поэтов. Особенно близки ему Кант, Федоров, Гумилев, Гете. Жаль, что нет возможности подробно осветить путь самообразования и самосовершенствования, проделанный отцом. Надеюсь, что когда-нибудь его эпистолярное наследие увидит свет, и процесс его духовного роста можно будет проследить воочию.
В
Письма с гор. Минск, 2000. Том II. С. 151–152.
