выводы заслуживают и внимания, и дальнейших исследований. Может быть, автор в чем-то и идет слишком далеко, но внутренне он прав. В прямом или переносном смысле кто-то другой «нажал курок» – в данном случае не имеет решающего значения, ибо так или иначе его все равно «нажали бы». Это был лишь вопрос времени и выбор «объективных» обстоятельств.
Конечно, национальность тех, кто эти обстоятельства тасовал и подготавливал – не случайна. Я далек от утверждения, что каждый еврей – Иуда, однако там, где имеется прямое предательство, без еврея не обходится. Характерно, что ведь и предательское дело с нью-йоркским Музеем им. Рериха было тщательно, в течение нескольких лет подготовлено, а затем и ловко осуществлено тоже евреем – Хоршем. Любопытно, что Николай Константинович, всегда очень осторожный в вопросах национальности, в одном из писем в Прибалтику написал: «Хорш впал в свое еврейство».[45]
Маяковский меня давно уже интересует как незаурядный глашатай большой человеческой Правды. Если помните, в книге «Сердце» приведено изречение: «Поймай за хвост самого маленького черта, и он укажет, где наибольший».[46] Маяковский поймал не одного маленького черта, но изловить «наибольшего» ему не дали. Знали, что и «наибольшего» он не помилует, не промолчит «в тряпочку».
Я не считаю себя компетентным в области литературоведения, однако для себя группирую писателей по некоторым признакам, ничего общего, конечно, не имеющим с различного рода «измами». Так вот Маяковского я отношу в одну, к слову сказать, немногочисленную, группу с Державиным. Это поэты, ощущавшие жизнь Дыханием Бытия, они безбоязненно могли прикасаться к «мелочам», т. к. любая «мелочь» преображалась в их руках и мерилась уже иными масштабами. Между прочим, Н. Рерих любил напоминать: «Что есть большое и что есть малое?». Действительно, нет в этой жизни «пустяков», есть лишь «пустяковое» отношение людей к вещам, событиям и себе подобным. Где-то этими «гранями» в моем сознании Рерих и Маяковский соприкасаются. Я не знаю – были ли у них контакты, но вспомнил сейчас, что Асеев еще в 1918 году, когда пронесся слух о смерти Н. К. Р. в Сибири (где он в то время не был даже), посвятил Рериху замечательное, можно сказать «пророческое» стихотворение. Оно было опубликовано в сборнике «День поэзии – 1972». На этом сейчас кончаю.
Большой привет Любови Павловне.
Всего самого светлого.
Дорогая Людмила Васильевна,
Ваши письма и бандероль с книгами получил. «Звериный стиль»[47] издавался отдельной книжечкой в Праге в 1930 году. Было два издания одновременно – на русском и на английском языках. Книга имела широкие поля, и при переснимке нумерация страниц осталась за объективом. Как и в большинстве изданий, тексту предшествовали заглавные листы, и сам текст начинается со страницы 7 и дальше следует по порядку, так что страницы можно проставить. Я, посылая фотопереснимок, не сообразил сразу, что на нем страниц не имеется.
Безусловно,
См.: Письмо Е. И. Рерих Р. Я. Рудзитису от 24 февраля 1936 г. Рерих Елена Ивановна. Письма. Т. IV. М., 2002. С. 74.
«Сумей схватить за хвост самого маленького черта, и он укажет, где притаился его наибольший». См.: Сердце, 223.
Речь идет о книге Ю. Н. Рериха «Animal Style among the nomad Tribes of Northern Tibet. Звериный стиль у кочевников Северного Тибета» (Прага, 1930).
