увы. Так что ты там говорила о тысяче золотых? Что за эти деньги надо будет сделать? Убить Анафима? Поджечь собор? – Он перекрестился на образа в углу и добавил: – Прости, Господи, нечестивого.
– Нет. Все проще. Один мой знакомый потерял метрики свои. Надо вписать его в церковную книгу… У тебя же хранятся все книги, за несколько сотен лет? Надо будет стереть одну запись и сделать на ее месте другую. И выдать справку для магистрата, датированную тем временем. Даю тысячу золотых. Идет? По рукам?
– Полторы тысячи. Сложное дело – вытравлять надпись, писать опять же… Так и вгоняешь меня в геенну огненную, буду я из-за тебя гореть на сковороде адовой! Так хоть тут порадоваться. Столько трат, столько расходов… – Он повысил голос и крикнул в сторону двери: – Одни эти дармоеды служки сколько сжирают! Жрут и жрут в три горла, бездельники! – И тихо добавил: – Полторы и по рукам.
– Ну ты зажрался… совсем обнаглел! Тысяча двести.
– Мне надо поддерживать свою троюродную племянницу… Девочка бедная на моем содержании, страдает… Тысяча четыреста!
– Ах ты, зараза! Я, может, в одном платье хожу уже два года, а ты девок в золоте купаешь… Тысяча триста и по рукам!
– Ладно, грабь несчастного старика, пей мою кровь, нечестивка, накажет тебя Господь за то, что обижаешь сирого и убогого… тысяча триста пятьдесят и по рукам!
– Ладно, ладно, хрен с тобой! Давай бери бумагу и пиши данные человека.
– Ну вот, другое дело! Эй, Анафим, хрен тебе в дышло, неси бумагу, перо и чернила, лишенец! Совсем распустились, мышей не ловят!
Монах принес требуемое, они дождались, когда он уйдет, и Пафнутий, взяв в руки перо, приготовился писать.
– Влад Вольга. Отец Станила Вольга, лекарь. Мать Бажена Вольга, домохозяйка. Уроженцы села Крутоярова.
– Это не то село, что вымерло сто лет назад под Лазутином во время чумы? Его еще выжгли все, заразу искореняли…
– То, то. Поставишь год рождения за десять лет до чумы. Когда будет готово?
– Давай завтра, после полудня, два часа пополудни. Аванс дашь? – Марьяна уничижительно посмотрела на Пафнутия. – Ну ладно, ладно, завтра с деньгами приходи, и все будет.
Они попрощались. Пафнутий обнял Марьяну, излишне горячо расцеловал и как бы ненароком придержал ее за тугую ягодицу. Она хлопнула по шаловливой руке, а он сделал невинные томные глазки и как бы ничего не заметил.
Скоро Марьяна шагала по улице, с удовольствием отмечая, что дело пошло. Через двадцать минут она подошла к зданию Школы магии. С удивлением Марьяна ощутила какое-то волнение – все-таки она училась здесь три года, не самые худшие ее годы. Она была молода, честолюбива, ей тогда представлялось, что вот теперь она магичка, лекарка, и весь мир у нее в кармане.
Оказалось, способности у нее посредственные, лекарское дело для простой лекарки не такое уж прибыльное, а принцы на белых конях не спешат появляться на Цветочной улице. А все больше кожевенники в вонючей,
