полосы материи. Сиина подшивала их каждые полгода, но Марх рос быстро, и лодыжки все равно оставались голыми, а руки открытыми до середины предплечий. Генхард, напротив, тонул в не по размеру большом подранном тулупе и грязных шароварах, подпоясанных не то скрученным платком, не то лоскутом от скатерти. Великаньи башмаки, туго стянутые ремешками, едва держались на худых икрах.
Долгих пару минут, пока Яни гремела банками с заваркой, все молча сверлили взглядом нового знакомца.
– Чего уставились, как воронье на падаль? – буркнул Генхард, обхватив ладонями горячую кружку и сделав первый несмелый глоток. – А я и ничего. Я мимо себе проходил, а там смотрю, а его колотят – рыжего вашего. А я этих-то знаю. Они бока намнут, пообдирают наспех, да и все. А там то монетка в сторону откатится, то обувка справная окажется, то еще чего. Я и подбираю за ними. Ну, и хотел тут тоже посмотреть, может, забыли чего. А они озверели чего-то, обобрали до нитки, ладно хоть, штаны на нем оставили. А я и смотрю – шевелится еще. Дай, думаю, до дома дотащу. Вдруг чего пожрать дадут.
– Вдруг чего спереть можно? – поправил Марх, прищурив зеленые глаза.
– А чего сразу переть-то? Чего переть? – заершился Генхард. – Я-то и ничего. Я только за хлеба кусочек.
– Ты его в гору через глухой лес пер за кусочек хлеба? – фыркнул правдолюбец, скрестив руки на груди. – Лучше не ври, малой, я тебя насквозь вижу.
– А я и не вру… – Мальчишка вжал голову в плечи и совсем скукожился. – А вы все эти, да? – Он боязливо кивнул в сторону Сиины. – Порченые?
– Так и знал! – выпалил Марх, подскочив. – Ясно вам, зачем он сюда поперся? Дорожку заприметить, а потом провести сюда его «этих», чтобы они нам бошки посрубали!
– А ты чего тут развонялся, клоп?! – разъярился вдруг мальчишка. – Чего чернишь меня? Чего чернишь? Откуда тебе знать, где я слово не в ту сторону заворачиваю? У самого язык колет, как солома голый зад! Расплодились тут, как тараканы! Да кому вы нужны, уродцы этакие? – Он сплюнул на пол и зло зыркнул на остальных.
Яни, только что вручившая кружку бледному Астре, подошла к мальчишке и без лишних слов бахнула его по лбу железным ковшом.
– Дурак, – сердито сказала она. – Ты теперь будешь жить с нами, так что не ругайся тут, а то язык будет как у Марха. Бери тряпку и вытирай свои слюни. Сестра тут моет-моет, а ты плюешься. Убирай давай!
А ты-то чего разоралась, мелкая? – всхлипнул мальчишка, приложив грязную ладонь к ушибу. – Чего вы все орете? Я даже дорогу не помню! По темноте шли-то! Кому я вас теперь… кому я про вас расскажу-у-у-у?
Рори потянулся к Генхарду, чтобы утешить. Тот весь съежился и подозрительно быстро перестал выть.
– Илан очнулся, – выдохнула появившаяся в проеме Сиина. – Бормочет что-то невнятное.
Рори подхватил Астре и понес в комнату, где лежал раненый. Марх последовал за ними. На пороге он обернулся и велел Яни проследить за Генхардом.
– Сиди тут, со мной, – сказала она, пристроившись на краешке стула и взяв его за руку. – И не сбегай, а то укушу. А если
