Кажется, он даже порывался проводить Риту. Надо же, какой вежливый, отметила я вскользь, но Маргоша только улыбнулась ему и посмотрела странным, долгим взглядом. Ощущение было, будто старается запомнить, как тот выглядит: эти редко встречающиеся разноцветные глаза, нос – в общем, самый обыкновенный, не орлиный и не греческий. Губы – пухлые, такие хотелось бы иметь женщине, их обычно называют чувственными. Обычный подбородок, без волевой рублености, не выдающий в обладателе мачо. Ни усов, ни бороды. Темные волосы коротко стрижены. Словом, этакий среднестатистический житель среднерусской полосы, не лишенный, впрочем, обаяния.
Но внешность, как известно, может быть и обманчивой. Все зависит от того, в чьих глазах мы отражаемся.
Ритка стряхнула с себя мгновенное оцепенение, вручила дорожные сумки Костику и пошла, не оглядываясь, прочь – от поезда, от взгляда мужчины ей вослед, который побрел, кажется, на автобусную остановку.
Домой мы Маргошу не отпустили – не виделись целый месяц, да и «племянники» не слезали с шеи «тети» Риты. Они все по очереди прикладывали к уху раковины рапанов и, замерев, слушали прибой. Причем Ритка радовалась этому не меньше мальчишек!
Подруга вернулась обалдевшая от южных впечатлений. Она с таким восторгом и блеском в глазах рассказывала о море, о поразивших ее южных ночах, кипарисах, о прогулках на метеоре. Ну какая же она романтичная, наша Ритка! Вроде и не девочка уже, и жизнь ее не баловала, а смотрит на мир по-прежнему – широко распахнутыми глазами, жадно впитывая еще неизведанное, не теряя способности по-детски удивляться даже самой малости.
За приятной суетой, разговорами, бутылочкой крымского вина – презентом Риты – вечер пролетел незаметно. Среди всеобщего веселья и суматохи я замечала вдруг, как Ритка на несколько секунд отключалась, выпадала из реальности, думая о чем-то своем. Что-то явно тревожило ее. Наконец дома все стихло. Мальчишки так и уснули с «волшебными» раковинами, мечтая, наверное, о кругосветных морских путешествиях и встречах с пиратами. Костика не было. Он, как только привез нас на дачу и мы пообедали вместе, вернулся в город: «Извините, дамы, дела».
Проведав сыновей в детской, спустилась вниз. Ритку нашла в беседке, к которой из дома вела выложенная камнем дорожка. Она сидела в кресле-качалке, с накинутой на плечи ажурной шалью. Задумчивая, тихая, как окружавшая нас ночь.
Она даже не слышала моих шагов.
– Риту-уля, – окликнула я подругу, – ау-у, ты где? Чувствую, не здесь. А ну-ка, дорогая, рассказывай, «колись», как теперь говорят, что случилось. Ведь случилось?
Ритка улыбнулась с грустинкой – будто себе, своим воспоминаниям:
– Миссис Марпл, от тебя не ускользнет ни одна деталь! Все-то ты видишь!
– Маргоша, ты зря иронизируешь, дорогая. Хочешь, я попытаюсь догадаться, что произошло?
Подруга кивнула.
– Так, посмотри
