готовилась к защите. Тут же рядом какие-то молодые парни готовили новые – в воздухе пахло бензином. Борис прекрасно помнил, как совсем молодой чеченец, почти пацан, убеждал остальных, что он знает, как приготовить нечто необыкновенное.
– Точно говорю! – горячился пацан, держа в руках бутылку из-под шампанского. – Смотри. Наливаешь бензин, вставляешь пробку, закручиваешь проволокой. В пробку вставляешь ниппель и качаешь насосом воздух. Знаешь, что будет? Объемный взрыв! Танк подорвет! Дела дуьхьа![4]
Парни смеялись и предлагали ему попробовать разбить такую бутылку о стену. А если не получится – то об голову.
Кажется, будто вчера это было.
В холле молодой охранник сосредоточенно разгадывал кроссворд, автомат как обычно, лежал на столе.
– Привет! – поздоровался Борис.
– Салам! – чуть приподнялся над стулом парень. – Слушай, «тягловое животное из двух букв» – кто это? Первая буква «я».
– Як, – сказал Борис и попытался пройти.
– Стой! Подходит, – удивился охранник. Борис вздохнул: кроссворд был почти полностью неразгадан. – Слышь, покарауль секунду – мне в сортир надо. Все равно твоя жена на совещание ушла.
Борис сел, снял автомат и спрятал его под стол. Собственно в этом и заключалась просьба «покараулить» – не министерство, а автомат. С автоматом охранник ходить в туалет почему-то не желал. Борис покосился на автомат: на предохранителе – и приготовился ждать. «Секунда» обычно растягивалась минут на десять. Ничего, можно успеть кое-что отгадать.
– Слушай, – спросил Борис появившегося через десять минут, хоть часы проверяй, охранника, – А куда ты автомат деваешь, когда приспичит, а меня нет?
– В комнату заношу. Баркал.[5]
В кабинете сидел один Султан, молчаливый мужчина в дорогом костюме. Борис видел его всего в третий или четвертый раз, хотя заходил сюда довольно часто. Где тот бывал целыми неделями и чем занимался, точно не знала даже Ирина, хоть и числилась начальником отдела. Зато все прекрасно знали, чей он родственник. Борис сел за стол жены, привычно заваленный бумагами, бумажками, папками, бланками. Подвинул стоящую на самом краю кружку с недопитым чаем. Когда-то в этом кабинете сидело пять и даже шесть человек, все женщины. О тех временах напоминали пустые столы и плакаты на стенах – Ван Дамм и Александр Серов. Ван Дамм еще блестел лакированными бицепсами, а Серов потускнел, потрескался и постоянно норовил отклеиться от стены.
Стол жены стоял у двери, напротив окна. Он всегда здесь стоял – и пять, и десять лет назад. Отсюда хорошо было глядеть в окно – на старый мост, на фонтан. А если пригнуться к самой столешнице, то в окне появлялась гостиница «Чайка». Целиком – с бегущей строкой на крыше. Когда-то под конец рабочего дня Ира вот так почти прижималась к столу и зачарованно наблюдала за бегущими буквами.
«Храните
Клянусь богом (чеченск)
Спасибо (чеченск)
