Времени для ерунды всякой тут у нас нэмэрэнно. Цэ хоть и боевой, но «прыдворный» батальон. Здэся надо швидче успевать и боевые задачи исполняты, и снэг зимой белой краской красити!
– Извините, товарищ подполковник, – встрепенулся, задумавшийся было Серега – по-моему, вы забыли представиться.
– Шахрайчук моя фамилия! Подполковник Шахрайчук меня все тут кличут, Ваше высокоблагородие! И прошу будь ласка запомныты, щё на ввэрэнной мнэ террыторыы я исты цар, бог и старшый воынский началнык! Впрочым, у Вас щё буде время узнать меня получше. Норов мий крутой и хитрые мои повадки. А тэперь идытэ соби в общежитие и обустраивайтэсь як Вам завготно. Позвольтэ, «вашбродь». А що Вам там обустраивать? Мыльныцу с брытвой в тумбочку бросил и порядок. По военному надо все. Нэ рассусоливая. Сэмья-то, я надеюсь, нэ с Вами зараз приихала? Цэ вирно, рановато еще. Житья для Вашей сэмьи зараз нэ видаты. Ладно, ладно идите себе. Насчет койко-места я ще вчёра распорядился. И нэ забудътэ, як устроитэсь, так на общегарнизонну вечерню поверку припожаловать. На плац, будь ласка, припожалуйте у 21.00. Нэт, лучше Вы пораньше приходьте. За тридцать хвилын до начала, я определю вам мисто в строю и личному составу вас заодно прэдставляты буду.
Сбросив за забором отяжелевшие «чуни», Сергей побрел в штаб за оставленным у дежурного чемоданом. «Что за день такой, – размышлял он по дороге, – не успел порог переступить и – на тебе, пожалуйста – сразу два конфликта на пустом месте. Сначала старлей какой-то странный попался, законов вроде как армейских не знает. Действует ведь в армии негласное правило – младшие офицеры (до капитана включительно) первыми приветствуют только старших (при этом капитанам полагалось игнорировать майоров), но ни в коем случае не занимаются этим глупым формализмом между собой. А подполковник этот оголтелый? Сначала по говну вынудил прогуляться, а потом еще и лапы свои грязные в приветствии сует. Демократа от сохи из себя изображает. Руки в детстве его крестьянском, наверное, мыть не научили как следует, поэтому-то и дико ему когда у других они чистые. Да ведь и говорить-то толком он не умеет – лай только сплошной льется из него и это-то на певучем хохлятском языке! В общем, как теперь служба пойдет, не трудно себе представить». Обуреваемый такими грустными размышлениями Сергей доковылял, наконец, до штаба.
Броуновское движение в штабе не останавливалось. «Видимо к поверке этой общегарнизонной готовятся, – промелькнула очередная «штирлицова» догадка в Серегиной голове, но тут же возникло и удивление, – а чего к ней, собственно, готовиться? Вышли себе на плац на ночь глядя, построились, перекликнулись, доложились на сон грядущий и разошлись. Чего тут такого особенного? У военных так принято. Это для военных обыкновенная в серой скучности своей и рутинная такая обыденность. Какая тут нужна еще дополнительная подготовка? Для чего нужны эти суетливые перемещения?». Дежурный встретил Сергея уже как старого своего знакомого и, предварительно сообщив, что зовут его никак не иначе как Андреем Поникаровым, с превеликим
