и выложены в причудливую схему, женщина склонилась над ними, продемонстрировав темные гладкие волосы. Они рассыпались по плечам, полностью скрыв ее лицо.
– Хм… – произнесла она хрипловатым голосом. – Интересно.
Женщина, сидевшая напротив гадалки, подалась вперед. Крупные капли пота блестели на ее лбу, пухлые губы были небрежно и слишком ярко накрашены, жидкие рыжеватые волосы были закручены в небрежный пучок. Мольба светилась в ее небольших глазках, утонувших в складчатых щеках. Любому постороннему наблюдателю женщина показалось бы смешной и нелепой.
Любому, но только не гадалке с золотыми браслетами на смуглой руке.
– Что? – выдохнула толстая женщина. – Что вы там увидели?
Гадалка медленно подняла голову.
– Боюсь, сегодня я ничего не смогу вам сказать, мисс Арбинджер, – сказала она недоуменно. – Пока не понимаю, почему, но карты показывают мне нечто, не имеющее к вам никакого отношения.
– А что показывают карты?
Толстуха подалась вперед, жадно всматриваясь в непонятные узоры.
Гадалка проворно прикрыла карты рукой.
– Это не важно. Здесь информация скорее для меня, чем для вас.
Женщина недовольно зачмокала губами.
– А что же мне делать? Я должна знать, как поступить с Фрэнки.
– Нам нужно будет встретиться еще раз, – улыбнулась гадалка.
В женщине моментально проснулся делец.
– Еще раз? А как быть с этим сеансом? Я же все вам оплатила!
Золотые браслеты чуть дрогнули.
– О деньгах можете не волноваться. – В голосе гадалки зазвенел металл. – Приходите завтра в восемь утра, и мы продолжим. А деньги оставьте дома.
– Спасибо.
Женщина грузно поднялась и вышла из комнаты. Через минуту громко хлопнула входная дверь.
Гадалка смешала карты и отодвинула их в сторону. Как странно… Неужели пришло время вернуться? Она знала, что рано или поздно оно наступит, но почему именно сейчас? Как же она невежественна, несмотря на все, что с ней произошло.
Гадалка встала и подошла к высокому шкафу из темного дерева. Открыла дверцу, выдвинула ящик. Чего там только не было! Шкатулки, бусины, обрывки бумаги, ленты, блокнотики, ручки и карандаши, коробка канцелярских скрепок, неиспользованные билеты в кино.
Бесполезный хлам с точки зрения постороннего.
Бесценные реликвии с точки зрения их владелицы.
Она приподняла одну шкатулку и извлекла из-под нее большую старую фотографию. Снимок пожелтел от времени, края его пообтрепались, но разглядеть, кто на нем, все еще было возможно. Подростки в праздничной одежде толпились перед освещенной школой, мальчики в непривычных костюмах, девочки в вечерних платьях…
Яркие цвета, парадные прически, тщательный макияж. Кто-то красив, кто-то нелеп, но все юны до неприличия. Все ждут чего-то необыкновенного и не знают, что необыкновенное вокруг, что его нужно творить самим, а не рассчитывать на чью-то помощь. На лицах, несмотря на браваду и желание казаться взрослыми и самостоятельными, смесь противоположных чувств: радости и грусти, страха перед будущим и стремления бросить этому самому неизвестному будущему вызов.
Выпускной вечер. Как давно это было.
Гадалка поднесла фотографию к свету и отыскала невысокую девушку с гладкой прической. Прическа девушку совершенно не красила, равно как и платье из темно-зеленой парчи, взятое напрокат в местном второсортном магазинчике.
Гадалка усмехнулась. Неудивительно, что Арчи Гудвин не пожелал с ней танцевать. Он был бы опозорен на веки вечные, если бы пригласил на танец такую дурнушку. Самый красивый мальчик школы должен был держать марку. Соответствовать стандартам.
Поэтому Арчи и выбрал Бетти.
Рука с браслетом скользнула к эффектной блондинке рядом с девушкой в унылой зелени. Вот красотка так красотка. Кукла Барби в реальном мире: глаза голубые, волосы светлые и кудрявые, маленький пухлый ротик и аккуратный вздернутый носик. Типичная американская красавица из фильмов о школьниках.
Фигурка, правда, кукольным изяществом не отличается, но зато сводит мужчин с ума многообещающим бюстом и округлыми бедрами. А нежно-голубое платье с пышной юбкой выше всяких похвал. Все девчонки чуть не умерли от зависти, и было из-за чего.
Гадалка улыбнулась. Да, это была девочка для Арчи Гудвина. Странно, что тогда все это казалось высшей несправедливостью. Ведь в кино дурнушки всегда выигрывают, а красавиц наказывают за высокомерие и глупость. Как горько сознавать в восемнадцать лет, что кино – это
