Инсульта? Разве это был не обморок?
– Какое там. У тебя, деточка, субарахноидальное кровоизлияние в мозг.
– А что это?
– Ничего хорошего. Можешь мне поверить. Тебе повезло, что паралич не разбил. Организм молодой, сильный – поправишься. Поделаем тебе укольчики, полежишь в постели недельку-другую и…
– Обратно в тюрьму, – невесело закончила Анна. Женщина внимательно посмотрела на нее и покачала головой. – Вы странно разговариваете со мной.
– Что ж странного? – удивилась женщина.
– Ну, я ведь преступница, а вы меня жалеете.
– Для медиков все равны. Преступник – тоже человек, – довольно резко возразила женщина. Она помолчала, потом присела на край аккуратно заправленной койки. – Знаешь, что я тебе скажу? Наговариваешь ты на себя, вот и все дела.
– С чего вы взяли?
– Или я преступников не видела? Ты, девка, сама себя в капкан загнала. Для чего – не знаю, а только зря это. Никто не стоит такой жертвы. Люди – они неблагодарные, добро быстро забывают, а то и злом отплатить норовят. Послушай меня, спасай свою свободу, покуда можно.
– А если поздно?
– Никогда не поздно, поверь моему опыту.
После этих слов женщина как будто спохватилась, сжала губы и, пряча от больной взгляд, поспешно вышла из палаты.
Анна осталась одна. Она неподвижно пролежала до наступления темноты, страдая от душевной боли сильнее, чем от физической. За окном стемнело. Анне было горько, ей казалось, что она потеряла все. Жизнь ее кончена. У нее не осталось ни единой надежды. А Ники? Что будет с мальчиком? Что его ждет, если она окажется за решеткой? Приют? О господи, жить с сознанием этого невыносимо! А стоит ли жить? Анна улыбнулась, решив, что нашла выход. Она жалела, что не умерла во время приступа, но в ее силах поправить дело. Если ее не станет, то не будет и позорного суда, а значит, Ники не будет жить с клеймом, что его приемная мать – воровка.
Все так же улыбаясь, Анна закрыла глаза и начала считать удары сердца. Они становились все реже, повинуясь ее внутреннему приказу. Как только сердце остановится, она умрет. Какое счастье! Сознание как будто растворялось. Вот сердце трепыхнулось в последний раз и замерло, но Анна этого уже не почувствовала. И в тот момент увидела, как над ней склоняется кто-то до боли знакомый и любимый.
– Бабушка! – беззвучно воскликнула она. – Как я рада тебя видеть!
Аня протянула руки и упала в теплые объятия. Мягкая, пахнущая родным, почти забытым, запахом рука погладила ее по голове. Бабушка выглядела моложе, чем Анна ее помнила, а вот нарядное платье с голубыми незабудками и белым широким воротником было то самое. При жизни бабушки оно было ее любимым платьем. Бабушкино лицо излучало мягкий свет, который согревал Анну.
– Бедная моя. Как же ты настрадалась! – ласково произнес знакомый голос.
– Бабуля, забери меня с собой, пожалуйста, – сквозь слезы попросила Анна,
