к колену, – встал и спокойно направился к двери.
– Хорошо. Мы взрослые люди. Я уже говорил, что не собираюсь тебя принуждать. Спокойной ночи.
– С-с-спокойной ночи.
Черт, неужели так и буду теперь всегда заикаться, застревая на согласных?! Пока я сипела, дверь за ним уже закрылась.
В эту ночь я снова почти не спала. Мешало все: слишком жесткая, непривычная кровать, неудобная маленькая подушка и шаги, которые то и дело мерещились мне в коридоре. Я без конца просыпалась, садилась на кровати и, вытянув шею, прислушивалась к несуществующим шорохам и звукам. Если бы кто-то видел меня со стороны, ему бы точно пришла в голову мысль о том, что я очень похожа на мелкого степного суслика, который вот так же вытягивается в струнку и, сложив лапки на груди, слушает тишину. Но меня, слава богу, никто не видел. Артем сдержал свое обещание: не появлялся, не делал попыток повторить свой вопрос или просто начать действовать безо всяких там вопросов. Слов нет, как я была ему за это благодарна.
Утром мы встали рано – Артему, видимо, тоже не спалось. Мирно позавтракали, поговорили ни о чем. Ощущения были странными – понятно, что бояться больше нечего, что ночь позади и все осталось в рамках приличий, как и пристало такому короткому знакомству с осложнениями, но что-то все равно изменилось. Никто из нас в этом не сознавался, но было ясно, что каждый несколько раз за эту беспокойную ночь мысленно сотворил то, чего в реальности избежал. И наутро мы уже не могли называться чужими людьми – зародилась некая тайная и запретная связь, тем более манящая, что существовала она только за пределами реальности, в мире нашего воображения. Черт его знает, может, именно это ощущение заставило меня покраснеть и опустить глаза, когда я прощалась с отцом Артема, который все так же лукаво улыбался. Мне показалось, что я ему понравилась, и он своим добрым взглядом и этой улыбкой одобрил выбор сына. Стало приятно. Хотя о чем это я?! Какой там выбор, какое «понравилась» – я же давно и серьезно замужем. Я уже сделала когда-то свой выбор, а рождением ребенка, правда незапланированным, но значения это не имеет, закрепила его как цементной стяжкой.
Хотелось поскорее выйти на воздух. Я почувствовала, что еще чуть-чуть, и напридумываю себе такого, что потом сам черт ногу сломит в моих фантазиях. Откуда вдруг эта непрошеная нежность к Артему? Откуда желание прижаться к нему и ощутить справедливость своих догадок о том, что его прикосновения радостны мне?
Я надела ботинки, Артем подал мне шубу. Как он был близко, дорогой мой человек, которого я почти не знала.
Я заставила себя думать только о Кате и Славе. Но от чрезмерных усилий меня еще сильнее бросило в жар, даже голова закружилась.
Артем проводил меня до метро. Он как ни в чем не бывало рассказывал о своей последней поездке в Англию и делал вид, что не замечает во мне перемен. Я говорила мало – боялась, что мой дрожащий от напряжения голос выдаст меня с головой. И Артем поймет, что, если вот сейчас, в эту самую секунду,
