мертвыми. Желательно, с солидным стажем работы.
– Александр Сергеич, так одни таджики тротуары метут. Тетя Клава – редкое исключение. Легче негра в рядах «ку-клукс-клана» отыскать, чем у нас в городе местного дворника со стажем.
– Ты мне эти расистские сравнения брось! – взвился главный. – Пьяница, так еще и расист?
– Какой же я расист, если за сборную Франции по футболу болею?
– А что в сборной Франции по футболу? Я же от спорта далек. Что там, арабы одни?
– Если бы… Два белых, а остальные – из черного колониального наследия.
– Ну хоть играют. Не ленятся. И ты не ленись, Вадим. А лучше – не ленись и не пей. Первая заметка должна появиться на моем столе уже завтра. И еще раз повторяю: дворники должны быть реальными, реальными и живыми. Среди читателей будет проходить голосование. Лучший клинер выиграет путевку в Турцию. Второе место – телевизор. Третье – стиральная машина.
– А дворников теперь клинерами называют?
– Ну, это я так, дань моде…
Кабинет главного Вадим покинул в унынии. У ксерокса пил чай редакционный гонец Игорь Зобов. Быстрее Игоря за водкой никто из журналистов не бегал. Но его желание услужить главному многим было не по нраву. Случалось, Игоря били.
– Вздрючили, Вадь? – с улыбкой спросил Зобов.
Вадим сдержался. Подавил в себе желание послать.
– Дрючат, Игореха, всех.
– И не говори, Вадик. Что всех, то точно, – философски заметил Зобов.
– Ну, вот Аленку твою. Ее ведь тоже дрючат. А она молодец – держится. И сама молчит, и у других не спрашивает.
Про Аленку Вадик сказал наугад. В тот самый момент, когда Зобов делал глоток. И Зобов подавился. Лицо стало пунцовым, глаза увеличились. Половина кружки выплеснулась на ковролин. В душе Вадика лениво пробудилась жалость. Его ладонь несколько раз опустилась на хребет кашляющего товарища. Опустив голову на столешницу, безудержно хохотала Ирина.
– Вадик, ты мерзкий тип! – выпалил Зобов. – Если я узнаю, что ты дрючил… то есть спал с Аленой – ни тебе, ни ей не жить.
– Верю. Только мышцу перед смертоубийством подкачай. И подрасти сантиметров на десять.
Зобов промолчал. Резко повернувшись, быстро зашагал по коридору.
– Вадик… Вадик, я так давно не смеялась, – миниатюрным платочком Ирина утирала слезы. – Он же ее ко всем ревнует. Даже к Прокопьеву.
– А что с Прокопьевым?
– Генитальный цейтнот. Половой орган завис. Машка от него ушла. А ты бы заезжал почаще. Здесь столько новостей – закачаешься.
Ведение рубрики, посвященной дворникам, Вадима расстроило. Выход он придумал. Нужно писать в загон. За неделю можно сделать заметок десять. Если проявить рвение – пятнадцать. И на четыре месяца забыть о людях с метлой. Работать над статьями, интервью, рекламными байками.
Вадим начал обзванивать ЖЭКи. Некоторые начальники
