подавал заключенным руку. Например, при объезде центральной больницы в 1952 году.
– Почему вы рапортуете «зэка»? Надо говорить не зэка, а заключенный. Не надо портить русский язык, – говорил Жуков старшему повару нашей больницы Юре.
После ареста Берии Жуков застрелился, не уезжая из Магадана. Какая сила управляет этими страстями, этими судьбами?
Возвращаюсь к Джелгале. В один из дней заключенных в бараках разбудили командой:
– Внимание, встать!
В барак вошла толпа людей в военных мундирах. Один из них вышел вперед.
– Вот я, позвольте представиться, Драбкин. Слышали?
Барак молчал.
– Я – самый главный на Колыме. Я – начальник УСВИТЛа, начальник вашего лагеря. Прошу задавать вопросы.
– Почему мы пересиживаем срок?
– То есть как пересиживаете срок – юридическая вольность какая, – весело говорил Драбкин своим спутникам-телохранителям. – Объясните.
– У нас кончился срок еще много месяцев назад, мы не были освобождены, и тут начальство не может объяснить, в чем дело.
– Где здесь начальник?
Местный работник предстал перед взором Драбкина.
– Что вы им, – жест в сторону заключенных, – не объяснили советских законов, что у нас никто не пересиживает срок? А вы, – Драбкин повернулся к задавшему вопрос, – разве вам не объяснили, что вы здесь находитесь до конца войны полностью на лагерном положении?
– Нам говорили в УРЧ – задержаны до конца войны, но никаких документов не присылали.
– Ах, вам не показывали документов. Ну, эту ошибку я легко исправлю. Еще вопросы есть?
Вопросов не было.
– Вот видите, а то говорите – пересиживаем, – улыбался Драбкин. – У нас нет людей, которые бы что-то пересиживали.
И Драбкин удалился. Недели через две из Магадана действительно прислали каждому по выписке. На основании распоряжения правительства от такого-то и такого-то числа и года…
Джелгала. Суд в Ягодном
В карцере на Джелгале я сидел полтора месяца[354]. Это была крошечная камера полтора на два метра, деревянный ящик глухой, куда воздух, свет и тепло попадали только через открытую дверь. До потолка я доставал рукой без труда. Это была часть штрафного изолятора, карцер штрафного изолятора, ибо в каждом карцере должен быть карцер еще меньше. Как изолятор был карцером для джелгалинской спецзоны, а сама Джелгала была карцером всей Колымы, а сама Колыма была карцером России. С этим чувством я и провел эти полтора месяца. Кормили меня – триста граммов, кружка воды и суп через день. Изолятор был построен по каким-то типовым чертежам, в нем была и большая камера с нарами, где было всегда много людей и откуда ходили на работу. Такие бригады были во всех РУРах. РУРы – это роты усиленного режима. О РУРе на прииске «Партизан» в 1938 году
Суд в Ягодном 22 июня 1943 приговорил Шаламова «на основании ст. 58–10 УК – лишить свободы на десять лет с отбытием в исправительно-трудовых лагерях и поражением в правах на 5 лет без конфискации имущества за отсутствием такового у осужденного».
Главными свидетелями обвинения были Е. Б. Кривицкий и И. П. Заславский. Защиты, естественно, не было.
