автоматом положена геенна огненная. Я понимаю, что ты перетаскал в постель кучу баб не от хорошей жизни: твоя любимая безвременно померла[22]. Но, дорогуша, даже несчастная любовь ничуть не оправдывает безудержное блядство.
– Благодарю, синьор, – любезно поблагодарил Джакомо. В динамике грустно заиграла песня Casanova in Hell британского дуэта Pet Shop Boys.
Иуда бегло просмотрел список поступивших за минуту sms:
– О! Пишет слесарь из Абакана. «Господь! Я бедный человек, живу в провинции. Подари мне, пожалуйста, свои часы. Тебе-то фигня, а мне будет здорово: небось они ж у тебя очень дорогие».
Искариот смущенно посмотрел на Иисуса.
Тот спокойно кивнул.
– Ничего страшного, – мягко сказал он – тихим, но звенящим голосом.
Урагант, услышав глас Божий, от неожиданности уронил микрофон. Иуда перед эфиром предупреждал: Бог-сын придет лишь посмотреть на людей, которые просят о прощении, чтобы понять – кто они такие и что им нужно, но общаться на прямой линии ни с кем не будет. Впрочем, ведущий быстро пришел в себя и теперь волновался только о том, чтобы Господь не загораживал собой логотип «Актимеля».
– Искариот, для людей это нормально, – продолжил Иисус. – У человечества такая натура. Как правило, они хотят повышения зарплаты, бонусов на Новый год и клевый автомобиль. Не покидает ощущение – меня тут приняли за Деда Мороза. Спасти душу никто не просил… они полагают, что Бог – это что-то вроде доставки пиццы. Без проблем. Специально для слесаря из Абакана я создам у него на столе из воздуха часы DeWitt за миллион баксов: такие же носит один скромный министр правительства Москвы.
Иисус встал из-за стола, и Искариоту показалось, что по его лицу скользнула тень. Ангелицы вновь заиграли на арфах, и сладкая музыка наполнила комнату.
Урагант беззвучно выдохнул, взявшись за микрофон.
– Это была прямая линия «Разговор с Иисусом», – напомнил он, широко раскрыв глаза от восторга. – Спасибо нашим телезрителям за вопросы! Приношу извинения первосвященнику Иудеи Каиафе. – Иван быстро и почти незаметно подмигнул Искариоту. – Ввиду плохой связи, его разъединило пятнадцать раз, и он так и не смог дозвониться. Аплодируем Сыну Божьему!
Иисус подошел к распятию. Они были разительно непохожи – пластиковый на кресте и настоящий, во плоти. Последний наклонился к левой ноге статуи, рассматривая потеки красной краски.
– Сколько стоит? – в лоб спросил он Иуду.
– До Апокалипсиса – семьсот евро, – честно ответил тот. – Правда, я со скидкой брал. Ты обрати внимание: краска с креста ободралась, и…
Иисус растаял, не сходя с места, – сначала сделался зыбким, потом стал расплываться, как облако, и, наконец, его тело сделалось прозрачным. Через минуту посреди студии остался только глаз – голубой, с веселой искоркой. Подмигнув Иуде, око исчезло. В студии повис легкий запах карамели.
Из коридора послышался бухающий топот. Обычно так бежит
Казанова указывал в записях, что его первая девушка трагически погибла: после ее смерти он дал клятву больше никогда не влюбляться.
