кошмаров, молилась и торговалась с Господом, хотя не была до конца уверена, что верит в Него. Обещала, что если Он позволит ей не заболеть раком, то она больше никогда и ни на что не пожалуется и весь остаток жизни будет радоваться, что жива, совершать добрые поступки, помогать бедным и каждое утро ходить в церковь.
Но, узнав, что все в порядке и не надо готовиться к скорой смерти, Эвелин вновь стала сама собой. Однако теперь, после всех ужасов, ее пугала любая, даже крохотная боль. Ей казалось, что у нее злокачественная опухоль и стоит ей пойти проверяться, как врач, даже не выслушав как следует сердце, сразу отправит ее на операционный стол, откуда невозможно будет сбежать. Эвелин жила с мыслью, что одной ногой стоит в могиле, и как-то, разглядывая свою ладонь, вообразила, будто даже линия жизни у нее стала короче.
Понимая, что ей не под силу еще раз вынести мучительное ожидание результатов обследования, она решила: будь что будет, лучше умереть на ходу, не зная, больна ты или здорова.
В то утро по пути в приют для престарелых «Розовая терраса» Эвелин поняла, что жизнь ее стала невыносимой. Каждый день, проснувшись, ей приходится что-то выдумывать, чтобы заставить себя встать и начать день. Например, она уверяет себя, что сегодня произойдет что-нибудь замечательное – внезапно зазвонит телефон, и ей сообщат такие хорошие новости, уж такие хорошие… или в почтовом ящике ее ждет какой-нибудь сюрприз. Но почта приходила самая обычная, телефон звонил, потому что кто-то ошибся номером, а в дверь стучала соседка, которой понадобилась какая-то мелочь.
Тихое и страшное отчаяние овладело ею, когда она поняла, что ничего не изменится, никто не придет и не заберет ее отсюда. Будто она кричит со дна колодца, и никто ее не слышит.
Жизнь Эвелин превратилась в бесконечную вереницу долгих, черных ночей и серых дней, предчувствие близкой смерти накрыло ее гигантской волной. И она испугалась. Нет, не смерти. Она смотрела в черную бездну смерти, и ей хотелось только одного – прыгнуть туда. Честно говоря, эта мысль стала посещать ее все чаще и чаще.
Она даже придумала, как убьет себя. Серебряной пулей. Круглой, гладкой, как кусок голубого льда в бокале мартини. Но прежде она положит пистолет на несколько часов в холодильник, чтобы сталь была холодной, заиндевевшей, когда прислонится к виску. Она почти ощущала, как ледяная пуля проходит сквозь ее горячий, измученный мозг, но от холода ей совсем не больно. Последнее, что она услышит, – это грохот выстрела. А потом… безмолвие. Может быть, только тихий-тихий звук, какой, наверно, слышат лишь птицы в ясном, морозном воздухе высоко над землей. Сладком, чистом воздухе свободы.
Нет, не смерти она боялась. Она боялась жизни, которая стала напоминать ей серую комнату ожидания в отделении реанимации.
Еженедельник миссис Уимс
«Бюллетень Полустанка»
16 мая 1934 г.
УКУС КРЫСЫ
Берта Вик сообщила, что в пятницу в два часа ночи она пошла в туалет, где ее укусила крыса,
