таких, как мисс Зенобия. Деверель, я и Саммерс вскочили, но Олдмедоу успел раньше и вывел мисс Грэнхем из-за стола.
– Садись со мной, Зенобия, детка, – мягким голосом прогудел Брокльбанк.
Мисс Зенобия вздрогнула от яркого полуденного света, который лился из кормового окна, и прикрыла лицо изящными ручками.
– Тут слишком светло, мистер Брокльбанк, па!
– О боже, мадам! – воскликнул Деверель. – Неужели вы лишите несчастных, сидящих в тени, удовольствия глядеть на вас?
– Нет, – отвечала мисс Брокльбанк. – Я просто обязана занять место мисс Грэнхем.
Она яркой бабочкой порхнула вокруг стола. Деверель наверняка надеялся, что Зенобия сядет с ним, но она выбрала место между Саммерсом и мною. Шляпка ее до сих пор болталась где-то на шее, так что золотистые кудряшки прикрывали щеку и ухо. И все-таки мне, даже с первого взгляда, показалось, что блеск ее глаз – вернее, того из них, что время от времени был обращен на меня, – дань яркости одеяния, а чересчур коралловые губы выглядят как-то ненатурально. Что касается духов…
Я еще не утомил вас? Ведь множество чаровниц на моих глазах вздыхали по вашей светлости – скорее всего тщетно… Дьявол меня побери, ну как тут найти возможность подольститься к крестному, когда он и вправду…
Но вернемся. Чаровница Брокльбанк – живое воплощение мужских представлений о женской внешности. Главное тут – не перефантазировать. В конце концов, я еще очень молодой человек! И могу потешить себя хотя бы восторженными речами, поскольку Зенобия – единственный достойный внимания предмет в нашей компании. И все же! Мне кажется, что во мне никогда не дремлет, как сказал бы мой любимый автор, «политик жалкий»[11]. Не могу достать себе стеклянные глаза и рассыпаться в похвалах. Потому что мисс Зенобия явно пребывает в средних летах и пытается защитить увядающие прелести, прежде чем они окончательно исчезнут, с помощью постоянного мельтешения, которое наверняка утомляет ее не меньше, чем зрителей. Возможно, родители везут ее к антиподам в последней надежде? Среди заключенных и аборигенов, переселенцев и военных в отставке, надсмотрщиков и скромного священства… нет-нет, я несправедлив к барышне, она еще вполне хороша. Не сомневаюсь, что менее разборчивые из пассажиров воспылают к ней далеко не невинным интересом!
Но оставим на время Зенобию и обратим внимание на ее отца и на господина, что сидит напротив него, и которого я заметил, когда он вскочил на ноги. Его пронзительный голос перекрыл царящий вокруг шум:
– Мне хотелось бы донести до вас, мистер Брокльбанк, что я давний и упорный враг всяческих предрассудков!
Ага, перед нами мистер Преттимен. Боюсь, я довольно вяло его представил. Что ж, во всем виновата мисс Зенобия. Преттимен – толстый, раздраженный коротышка. Вам он известен. А я установил – не важно как, – что он везет с собой печатный станок, и хоть с помощью этого устройства вряд ли издашь что-то
В. Шекспир, «Король Лир», действие IV, сцена 6 (
