дверей, вдруг понял, что Снежин ушел. Залпом выпив содержимое своего бокала, он вернулся в кресло и включил телескопический обзор, пытаясь привести в порядок мысли и чувства. Еще час назад он жил трудной, но привычной, понятной жизнью, а разговор со Снежиным перевернул все. Н-объект… Звезды, гаснущие в ядре Галактики… В голове с трудом укладывалось, что подобные события вообще возможны, но с информацией такого рода никто не стал бы шутить…
На платформе внешнего космодрома коротко полыхнуло ослепительное пламя – это земной корабль включил стартовые двигатели и теперь удалялся, стремительно превращаясь в точку, пока не исчез среди бесчисленных россыпей звезд, и эта картина вдруг напомнила Антону те страшные часы. Он откинулся в кресле и, уже не в силах сопротивляться воспоминаниям, прикрыл глаза.
Н-объект… Память выталкивала образы, реальные до дрожи. Антон вновь ощутил себя девятнадцатилетним юношей, почти физически почувствовал, как его ладони сжимают штурвал управления патрульным кораблем, и тотчас перед мысленным взором вдруг возникла ослепительная, стремительно растущая сфера неопознанного объекта…
Глава 2
Зал анабиоза был пуст.
Им уже давно овладела вязкая тишина, настолько всеобъемлющая, что в ней казался невозможным даже легкий шорох. Мрак, сгущавшийся по углам этого обширного прямоугольного помещения, редел лишь к его центру, где располагался изогнутый полукругом пульт управления. На центральной панели пульта сиротливо горели три красные лампы, являвшиеся здесь единственным источником света.
По обе стороны пульта, вдоль стен, выстроились камеры анабиоза. Дно каждой ячейки низкотемпературного сна, монолитно соединенное с полом, имело углубление, соответствующее форме человеческого тела. Сверху их прикрывали прозрачные колпаки с нанесенными на них надписями типа: «Камера 25. Пилот Николай Зотов», и ниже – «Антей 126407».
На случайного наблюдателя обстановка этого зала произвела бы крайне гнетущее впечатление. Укутанное вязкой тишиной помещение с застывшим без движения воздухом и двумя рядами уходящих во мрак «саркофагов» напоминало давно заброшенный склеп.
Почти все камеры анабиоза были пусты, и лишь в одной из них находилось тело молодой женщины. Ее белое словно мел лицо с чуть заострившимися чертами казалось неживым в обрамлении темных прядей волос. Надпись на колпаке гласила: «Камера 47. Второй навигатор Эллис Хойлайнд. Антей 126407». Отсутствие у женщины каких-либо признаков жизни делало окружающую обстановку еще более мрачной. Казалось, что этот зал сам давно и бесповоротно умер и уже ничто в мире не способно нарушить его незыблемый покой…
Однако это было не так. Настал некий не поддающийся вычислению момент, и в глухой сумрак космической усыпальницы вдруг ворвалось нечто иное, живое и стремительное. Это на пульте управления вспыхнуло несколько разноцветных световых индикаторов. Затем в недрах компьютерных блоков раздался сухой щелчок, и сигналы погасли, оставив лишь изумрудный огонек на левом крыле пульта и короткую надпись, появившуюся
