кружку.
Кружка попалась веселая, норовила не приложиться своим холодным боком, а наложиться на нос целиком. Отчего Борис приобрел вид злобного муравьеда, застрявшего хоботом в кружке.
Напряжение, сосредоточенно стягивая в узел собравшихся на поляне людей, старалось завязать эмоции потуже. И вдруг взгляд его поскользнулся и упал на Бориса, сидевшего с кружкой на носу. И напряжение лопнуло, взорвавшись на тысячи щекочущих шариков смеха. Шарики рассыпались по лицам людей, забрались под одежду, табуном пробежались по телам.
И вскоре хохотали все, даже Борис. Ссора, так и не разгоревшись, возмущенно шипела, угасая. Стоило смеющимся начать успокаиваться, как кто-то всхлипывал:
– Чудь белоглазая!
И смех снова скручивал народ в затейливые спирали.
– Борька-то с кружкой!
Новый виток.
Если и были поблизости какие-нибудь злые духи с коварными замыслами, то повальный хохот раскидал этих духов по самым дальним потайным местам, напугав до… А до чего можно напугать духов? До смерти? Так они и так, в общем-то, не очень живые. До у…, м-м-м, до диареи? Тоже недоступное духам развлечение. Ладно, пусть будет «сильно напугав». Спрятались они, короче говоря.
А команда, нахохотавшись всласть, изнеможенно валялась на траве.
– Ну что, чудь белоглазая, дальше идем? – пробасил Вадим. – А кстати, Ленка, можешь хоть теперь объяснить глубинный смысл своих выкриков?
– Ой, хватит, не могу больше, – простонала Осенева. – Не напоминай. Главное – сработало. А тут еще Нелька с кружкой!
– Так я же хотела холодненькое приложить, чтобы отек спал! – всхлипнула Симонян.
– А-а-а! – закрыл уши руками Венечка. – Хватит! У меня живот болит от ржача! А нам еще идти! Куда-то.
– Может, ну их, и эту речку, и этого шамана, – Ирина блаженно привалилась к плечу мужа. – Давайте опять ягод наберем – и обратно в лагерь.
– Нет уж, раз пришли – надо через нее переправиться. К тому же – настоящий нойда! Попросим его наше будущее предсказать.
– Не надо! – невольно отшатнулась Ирина. – Не хочу знать будущее! А вдруг плохое предскажет?
– Ладно, будешь сейды на том берегу изучать, пока мы с нойдой пообщаемся. Ишь, обленилась! – шутливо щелкнул жену по носу Вадим.
– Эй-эй, поосторожнее, – Лена бросила в Плужникова шишкой, – что-то ты сегодня к носам странную тягу испытываешь.
– Не-е-ет, этот носик я не обижу, я его люблю, – и, чмокнув предмет любви, Вадим встал. – Рота, подъем! На первый-второй рассчитайсь!
– Все-таки правильно тебя тогда, на станции, Антон назвал, – беззлобно проворчал Марченко, с кряхтеньем выкорчевывая себя из земли.
– Ладно, Борька, не злись, сам виноват, треплешь языком много.
– Зато теперь могу этим самым языком до носа достать, и все благодаря тебе, – Борис тут же продемонстрировал сказанное,
