с ним в коттеджный поселок.
Я не могла смириться с тем, что Синдяков живет и здравствует, а моих родителей больше нет. Это было неправильно, несправедливо. Он однозначно должен был быть наказан. Однажды решив это для себя, я привела свой приговор в исполнение. Через четырнадцать лет после того преступления благодаря моим стараниям мир Синдякова сузился до одной комнатки в доме престарелых, по которой он стал передвигаться в инвалидном кресле. По прошествии нескольких месяцев я посетила его там. Синдяков еще не превратился в призрак, но уж не был человеком: отвисшая челюсть, дрожащие веки, судорожное дыхание.
Как же мне удалось все это организовать? Теперь мне кажется, что легко, а тогда я сильно рисковала. Даже едва не загремела в КПЗ вместе с проститутками и наркоманками.
Отомстив убийце своих родителей, я стала по-другому смотреть на окружающий меня мир. Оказалось, что в нем полно негодяев. Одним из них был Кудринцев, директор кирпичного завода, на котором я работала юрисконсультом. Из-за его неуемного стремления к незаконному обогащению и к показухе на заводе произошел несчастный случай, в результате которого погиб молодой рабочий. Кудринцев сразу же нашел козла отпущения среди своих подчиненных – главного технолога, и тому грозил немаленький срок. Я вмешалась в эту ситуацию. В результате невиновный был оправдан, а Кудринцев... Нет, он не сел в тюрьму, он превратился в безвольный овощ, и остаток своей жизни ему предстоит провести в больничной палате. Я думала, что это будет для него репетицией ада. А вот какой-то остряк написал на заборе клинического городка: «Тяжело в лечении, легко в раю». Может, он и прав.
Кстати сказать, и от Синдякова, и от Кудринцева отказались родственники. Жены и дети ценили их только тогда, когда они были здоровы и богаты...
После второго удачно проведенного акта возмездия моя работа на заводе стала казаться мне пустой тратой времени. Я уволилась и занялась частной практикой, которая приносит мне самоудовлетворение. Близкие люди стали называть меня мисс Робин Гуд. Пожалуй, этим все сказано.
Глава 2
Примирившись с новыми обстоятельствами, Анна наконец заговорила:
– Как я уже сказала, моя мама вышла замуж за вдовца. У него была трехлетняя дочь Таня. Бабушка говорила мне, что сестра возненавидела меня сразу, как только меня принесли из роддома. Возможно, если бы я родилась мальчишкой, Таня была бы ко мне терпимее. Она ломала мои игрушки, обзывала меня, а я все равно тянулась к сестре, хвостиком бегала за ней и не понимала, почему она все время отталкивает меня. Лет до семи я вообще не знала, что у нас разные матери. Надо отдать маме должное, она относилась к нам одинаково. Хотя к Таньке она была, пожалуй, снисходительнее, чем ко мне. Та могла запросто сказать, что не будет убираться или мыть посуду, и мама это делала за нее. Я же однажды попробовала увильнуть от домашних дел, потому что опаздывала к подружке на день рождения, но у меня ничего не вышло. Мама
