какие-то деньги. Потом с кем-то еще жила. Со вторым, третьим, четвертым. Все искала себя, наверное. И вот теперь вдруг оказалось, что она снова с Сережей, которого почему-то его друзья не считают посторонним за их праздничным столом.
– Твоя мать, а! – вспылил он, в третий раз не получалось завязать красиво галстук. – Да пошло оно все!..
Никакого фрака, костюма и галстука, пускай катятся со своими условностями! Да и какой, на хрен, галстук с костюмом в загородном доме, который, по слухам, к тому же еще и располагался в лесу?! Пускай Серж надевает костюм. При такой женщине, как Алла, надлежало выглядеть, а ее бывшему мужу, которому в ее новом мире не было места, и в джинсах будет совсем неплохо.
– Чего купить? – спросил он у Ваньки, опуская приветствие. – Вина, водки, коньяка?
– Все имеется, старик, не беспокойся, – отозвался Ванька на подъеме.
Но каким-то неуверенным показался Антону его подъем, каким-то наигранным.
– Слышь, дружище, я тут подумал… – Антон надул щеки, выдохнул, глянул на себя в зеркало в прихожей. – Не стану я надевать никакого костюма.
– А что так? – растерялся друг. – Нет. Я в принципе… Как тебе удобно, просто…
– Просто что? – тут же озверел Антон. – Алка со своим хахалем будут при параде, а я в джинсах, так, что ли? На его фоне, боишься, проиграю?
– Боюсь! – честно признался Ванька после минутной паузы.
– Ты же сказал, что к Ленкиной затее никакого отношения не имеешь? – прицепился к другу Антон.
– К какой затее?
– К той самой! – передразнил его он. – К той самой, что она снова хочет меня с Алкой свести!
– Не имею, – заартачился Ванька. – Говорил и говорить буду: к ее затее отношения не имею. И вообще считаю это глупым.
– Что конкретно? – немного смягчился Антон. – Конкуренцию такого плана?
– И конкуренцию тоже.
– А еще что?
– Да ладно тебе, Тоха, дурака валять! – вспылил теперь уже друг. – Я бы в жизни не простил! У нее уже после тебя сколько мужиков-то перебывало, а?! Пальцев на руке не хватит! И че после этого с ней опять что-то строить?! Да на хрена надо!!!
– Вот и я о том же, – отозвался Антон.
И тут же подумал, что для него это ровным счетом никакого значения не имеет. Ни второй, ни третий, ни четвертый, ни пятый, если они и были… после Сергея.
Для него имел значения лишь он один.
Этот мерзопакостный счастливчик, сумевший открыть его жене глаза на мир, в котором ему – Антону Марину – не было места.
Он один был виноват в этом. Не в ее грехопадении – нет! А в том, как страшно она прозрела!
Они же прожили вместе десять лет. Все казалось прочным и незыблемым. Скорее земля, думал Марин, начнет вращаться в другую сторону, чем что-то изменится в их отношениях с Аллой. Он уважал, понимал, слушал и слушался, он ублажал, в конце концов. Он не скупился на подарки! Он занимал, перезанимал, кредитовался, чтобы у нее все было. И чтобы она почти всегда
