Элиас Лённрот решил собрать материал для большого эпоса на основе устных сказаний стариков, тогда Финляндия входила в состав Российской Империи, что облегчило процесс собирания рун, особенно в Карелии, где Элиасу посчастливилось найти эрудированных певцов, устраивавщих своеобразные исполнения, садясь напротив друг друга, запевая по очереди, позволяя оппоненту обдумать следующий стих. Отдельные руны удавалось найти и в самой Финляндии, изредка в Лапландии, но больше именно в российской Карелии, сохранившей старый быт, основательно утраченный к середине XIX века самими финнами, слишком долго пребывавшими под владычеством Швеции, что породило нивелирование родного языка, поэтому «Калевалу» следует рассматривать как книгу, породившую у финнов интерес к культуре своей страны, что также стало важной опорой для возрождения языка. После выхода в свет, «Калевала» едва не расколола финский язык на несколько диалектов, поскольку язык карелов имел ряд отличий. Именно в аспекте роста сознания собственной уникальности финского народа и стоит рассматривать «Калевалу», и более ни в чём.
Стихотворная форма для перевода – дело неблагодарное: невозможно передать красоту языка, выдерживание ритма разрушает логическое построение. Попытка выучить соответствующий язык обречена на провал, поскольку короткое знакомство с языком тоже не позволит оценить все достоинства поэзии, ведь умелый автор использует далёкие от обычного общения способы подачи текста. Остаётся смириться с переводом на русский язык, стараясь получить ту информацию, которая доступна. Ритмика «Калевалы» не отражает переход от коротких слогов к быстрым, поскольку в нашем языке вообще нет такого понятия – можно, конечно, при чтении опираться на финский акцент, де-л-л-ла-а-а-я ат-мОс-фЕ-ру-у-у, или напевать иными способами, поскольку простое чтение не даёт ничего, а только вгоняет в тоску. Стоит сказать отдельное спасибо за идею прозой рассказывать в начале каждой руны о её содержании – это в литературе никогда не одобрялось, но в случае «Калевалы» является спасительным инструментом, позволяющим иной раз лучше понять происходящее, поскольку с логикой повествование не всегда дружит, либо из текста выкинуты куски, без которых иной раз просто не можешь понять о чём вообще речь.
«Калевала» – песнь песен. Приём песни для создания мира позже возьмёт Толкиен, его Айнулиндалэ породило образы, а образы сгустились и приняли форму. Что-то подобное происходит и в «Калевале», не зря ведь одним из главных героев становится человек, наделённый даром к исполнению песен, рождённый сразу после создания мира из утиных яиц, живущий чуть ли не вечно, участвуя во всех важных событиях своего времени, вплоть до того момента, пока люди не придут к осознанию времени окончания вольной жизни, и не станут мечтать о короле; но до этого момента пятьдесят рун, и петь придётся долго. Разбираться в похождениях «старого вещего» Вяйнямёйнена лучше предоставить специалистам – они не дают
