у пистолета.
– Нет, я сам дойду, спасибо, – отвечаю я, она уходит.
Николь подходит ко мне и касается моего лица с большой осторожностью.
– Тебе больно? – В её глазах проявилась забота, и это очень приятно. Она начинает что-то еще говорить, и что-то добавляет Сэм, но я смотрю только на неё, и слышу свое учащенное сердцебиение.
– Эван, сейчас самый такой момент, когда ты должен уйти на высокой ноте, – отвечает Эви, явившись из толпы.
Я, молча разворачиваюсь, и ухожу. Вкус победы очень сладок, хотя правильно ли я поступил, зная всё наперед?
– Чувак, это было круто! – Отвечает Сэм, находясь в восторге.
– Сам от себя не ожидал.
Мы подходим к ржавым воротам, которые закрыты. Возле забора, на стене приклеен какой-то листок. Подходим с Сэмом к нему. Кем-то небрежно оставлено послание:
«На территории псы. Если придешь разделать тушку, то приходи после восьми вечера.» И подпись: «N.T»
– НТ? – Спрашиваю я у себя вслух?
– Видимо кто-то снимает в аренду помещение, и экономят на охране, – отвечает Сэм.
Быть разорванными псами я не хочу, но надо разобраться, и это хорошая возможность провести детективную игру.
– Сэм, мы придем сюда вечером.
– Не я пас, – отвечает он.
– Подарю бейсбольную карточку, – говорю я, зная как скудна его коллекция.
– На выбор?
– Заметано. Я не спеша иду домой, пытаясь вспомнить, что было на «прошлой неделе». Завтра игра, где мы успешно победим, только вот… разве что Тревор плохо подаст, из-за чего ситуация к концу матча слегка усложнится, но я и Томи Уайт успешно отобьем броски и пробежим все базы.
– …А я ему такой говорю: чувак, ты не прав. Нет, ну он, конечно, был прав, но мне просто нравится спорить с людьми. Бесить их этим, до какой же степени это приятно!
– Мама говорит, что политики любят разводить споры на пустом месте, – говорю я, наконец подключившись к беседе, которую пропустил. Наверное, оно к лучшему. Может быть, следует сказать ему, что завтра перед игрой он будет снова спорить с одной девушкой, что старше него, и та даст ему по лицу, назвав жалким, ничего не смыслящим, глупцом.
– Стану президентом, вот тогда буду спорить со всеми, и никто не осмелится меня остановить, или идти против – отвечает мне Сэм. Мы останавливаемся у его дома, голубые стены которого, мягко говоря, в плачевном состоянии. Краска потускнела, местами пообвалилась, обнажая стены из грязного рыжего кирпича. Садовый гном, стоявший рядом с покосившейся террасой, уже успел потерять какую-то свою изюминку. Его красный колпак облупился, черты лица размыты растекшейся от бесчисленных дождей краской, да трещинами всевозможными по видавшему виды дереву. В пять лет я и Сэм боялись этого полурослика, так как нам казалось, что он оживает по ночам, и следит за нами, забираясь под наше окно.
– В общем,
