же вон как все изменилось: посреди бела дня городская стража хватает жреца, будто разбойника!
Хаста вытянулся вдоль балки и чуть расслабил сведенные руки, переводя дух. Кажется, стражи увели мохнача и погони пока нет. Что теперь предпринять?
«Надо пробраться к святейшему Тулуму, рассказать о том, что случилось с Аорангом, и попросить его о защите, – пришло ему на ум первым делом. – Уж точно повелитель не тронул родного брата!»
Но в голове молодого жреца тут же всплыло недавнее видение их въезда в Верхний город. Пожалуй, всех, чьи головы он опознал, можно было назвать самыми ближними людьми государя. Неужели червоточина заговора проникла столько глубоко? Что, если и святейший Тулум схвачен?
Эта мысль показалась Хасте нелепой и кощунственной и оттого особенно страшной и правдоподобной. Он невольно крепко зажмурился, будто мир, недавно такой прочный и устойчивый, вдруг треснул и начал рассыпаться на части у него на глазах.
Хаста попытался прогнать от себя эту мысль, но она не отступала. Трещина, как там, в Ползучих горах, расколола Аратту. Пока он не видит ее краев, но каждый новый шаг грозит лютой гибелью. Когда разрушается привычный мир, один человек ничего с этим не сделает. Все, что он может, – только попытаться спасти себя самого.
«Бежать прочь отсюда, из столицы! – подумал он, чувствуя себя так, будто где-то вдалеке сквозь сплошные тучи проглянул край ясного неба. – И мне есть куда…»
Хаста поймал себя на том, что вслед за мохначами назвал Змеиный Язык Ползучими горами. Где-то там, за пределами страны, ждет его преданная и влюбленная Айха. Не настало ли время выполнить свою клятву? Царевич доставлен к отцу, дело сделано – а в землях мохначей беглого жреца уж точно искать никто не станет…
«Нет, так нельзя, – спохватился Хаста, чувствуя приступ стыда. – Для начала, по крайней мере, следует узнать, что с Тулумом. Когда-то он спас меня от меча – неужели сегодня я удеру, даже не позаботившись узнать, нужна ли ему моя помощь?»
Несколько мгновений он размышлял, причем и желание сбежать к мохначам, и намерение пробраться в храм казались ему и одинаково верными, и равно безумными.
«Но есть ведь еще один выход, – подумалось вдруг ему. – У самых ворот – крепость накхов! Уж наверняка Ширам примет меня. Он хоть и лютый зверь – если никого с утра не прикончил, считай, день пропал зря, – но в чувстве справедливости ему не откажешь. И уж точно саарсан не станет выдавать человека, спасшего ему жизнь. А если что, так с ним и его людьми и покинуть город, и к храму пройти будет куда как проще… Хорошая мысль! Да, так и сделаю!»
Хаста глубоко вздохнул, прислушался – с улицы ничего слышно не было. Тогда он пошевелился, намереваясь спрыгнуть. Но тут где-то поблизости, видимо в саду, раздался звук приближающихся шагов. «Двое, – на слух определил Хаста, вновь замирая на своем насесте. – Шаги тяжелые и твердые – значит мужчины. Судя по звяканью украшений – скорее всего, арьи…»
Рассмотреть
