«Марсу», несмотря на космическое наименование, Антон не доверял. Автомат, построенный на основе синусно-косинусных вращающихся трансформаторах, был капризным и не желал с математической точностью решать замысловатые формулы расчётов пеленгов и дистанций для их ввода в ракеты. Ручной способ расчёта этих данных, самый надёжный, но трудоёмкий, практически был основным. Никаких счётно-решающих устройств малой механизации на корабле не предусматривалось. Не было даже элементарных карандашей, бумаги и так далее…. Подход к Советскому человеку был везде один: он «должен» и баста! Все начальники повыше задачи решали «в принципе». Житейские вопросы отдавали «в рабочем порядке» на откуп «зайцам» – где-то там внизу, пусть вкалывают! Правда, ни материальных средств, ни денег им не предусматривалось. «Пробить» «зайцам» денежки самим снизу вверх… – себе дороже и практически было невозможно.
Так, в принципе правильно, в стране была принята программа строительства атомного ракетного флота. Деньжищи выделили громадные. И таки построили: железо! Про людей же, которые будут обслуживать эти качественно новые корабли забыли начисто.
Зачем о них помнить? Они и так уже должники: должны Партии, должны Правительству, должны народу, должны сами себе и кому там ещё…. Кто ходить в «должниках» не желал, тому сразу же в лицо – законы, уставы, присяга, воинская дисциплина, «презрение трудящихся» и кнут партийного «демократического» централизма в руках тех же «зайцев» и подневольных сослуживцев – однопартийцев. Они уж так «жахнут между глаз», что мало не покажется!
– Может быть, – рассуждал Антон, – такая политика в периоды, когда решаются вопросы «быть или не быть», «жить или не жить» с большой натяжкой как-то оправдывается. Но когда родители, их дети и внуки провозглашены хозяевами страны и всё время в этой стране «должны», то, в конце концов, кто же в стране хозяин и как им жить дальше?
– Товарищ адмирал, в боевой части два производится подготовка приборов и систем ракетного комплекса к предстоящей стрельбе, – отрапортовал Антон, вовремя заметив прибывшего в 4 отсек командира соединения.
Сорокин – крепко сбитый, среднего роста мужчина находился в той критической стадии развития собственного «Я», когда занимаемая должность и воинское звание, опять-таки, по желанию и выбору этого «Я», позволяли подчинённым на равных во мнениях общаться с ним. Адмиральская должность окончательно не отторгнула его от прочного корпуса подводной лодки и, хорошо запомнив свою службу в офицерских званиях, он старался вникать в жизнь и быт подводников. Подводниками он всё ещё воспринимался как свой, но, стоящий на стрёме, «товарищ адмирал» в любую минуту мог стать щитом или непреодолимой преградой на пути их общения и взаимопонимания.
– Как настроение, есть ли уверенность в успешности предстоящей стрельбы? – поинтересовался Сорокин.
– Товарищ адмирал, мы стараемся. Опыт пусков ракет у нас пока небольшой, «тьфу-тьфу» – чтоб не сглазить,
