строчку из старинной песенки (нас утро встречает прохладой…), вгрызавшуюся в полуотключенный мозг, а потом – раз! – и в глаза ударил яркий сноп света, этакая широкая полоска высотой в пару сантиметров, не больше. Но попала удачно, ничего не скажешь. Пришлось размежить веки и уставиться на горизонтальные жалюзи, которые я вчера вечером не очень плотно прикрыл. Вернее, совсем не прикрыл, поскольку домой явился в изрядном подпитии – местный тростниковый ром оказался хоть и слабеньким (меньше тридцати оборотов!), но коварным. А я, наивный, еще бахвалился, что после новооймяконской водки меня ничем не проймешь… стоп-стоп-стоп! А чего я еще вчера натворил? Ну-ка, мозг, начинай работать… Ф-фух, вроде нормально все было. По крайней мере, в пределах традиционной пятничной попойки[1]. Постэффект от принятия приличной порции проявился, когда я уже переступил порог собственного логова, а до того держался весьма достойно. По крайней мере, на столе не танцевал и к девчонкам не приставал, хотя, наверное, зря. Кое-кто бы и не возражал особо, ну да бог с ними… главное, похмелья нет. Или это потому, что я еще даже не пытался голову от подушки оторвать? Незамедлительно проведенный эксперимент позволил опровергнуть эту теорию: сев в кровати и полюбовавшись на собственные ноги и одеяло – в светло-темную полоску тени от жалюзи – и покрутив вместилищем разума, никаких неприятных последствий я не ощутил. Значит, все было в меру. Просто с непривычки приплющило. Не зря тренер дед Коля говаривал, что к каждому напитку нужно сначала адаптироваться. И тогда легко прослыть алкоголеустойчивым типом, которого бесполезно пытаться спаивать. Правда, при этом подразумевались всякие шпионские дела и делишки, но я запомнил и, как оказалось, вполне успешно применил данный принцип и в мирной жизни.
Убедившись, что резкие движения – и движения в принципе – не причиняют неудобств, я соскочил с кровати, уронив одеяло на пол, и сладко потянулся. Впрочем, последнее удалось с некоторым трудом – я сразу же уперся руками в потолок, так что тянуться пришлось больше в стороны, нежели вверх. Ничего не поделать, особенности местного мироустройства[2].
О чем бишь я?.. Ах, да, про потолки… Короче, я тут заметил, что местные все-таки куда мельче наших, новооймяконских[3], пусть и одновременно крупнее Фрро. И причиной тому, скорее всего, служила диета. Мы-то на нашей суровой Родине в основном вынуждены белки уплетать, лишь слегка разбавляя их углеводами и кое-какими овощами, здесь же дело обстояло с точностью до наоборот: питались рыбой и морепродуктами, растительная пища тоже в основном морского происхождения, водоросли и фитопланктон. Та еще гадость, скажу откровенно. Зато для цитрусовых тут просто рай, даже на нашем Ла Пинца есть апельсиновая роща. А вот животные белки – редкость и деликатес, вплоть до привозных с Нового Оймякона. А все потому, что местные государства, коих в настоящее время насчитывалось целых три, – сплошь островные. Даже расово испанский анклав, отхвативший себе единственный на всю планету недоматерик Кантабрия, не мог похвастаться развитым сельским хозяйством
Терра-Нова – планета земного типа, расположенная в звездной системе Нуэво Сол. Она примерно на треть меньше Земли по диаметру, поэтому линия горизонта визуально гораздо ближе, чем на прародине человечества. Сила тяжести составляет 0,97 g, так как ядро планеты состоит из более тяжелых элементов, чем земное. Планета расположена в двух с половиной астрономических единицах от светила – Нуэво Сол, белой звезды класса А с массой в три солнечных. Наклона оси вращения Терра-Нова к плоскости эклиптики почти нет, поэтому сезонность не выражена. По этой же причине отсутствуют полярные ледяные шапки. Наиболее благоприятные для жизни условия – средние и высокие широты, соответствующие земным тропикам и субтропикам. Крупных континентов нет, зато много архипелагов и островных гряд, расположенных как по меридианам, так и по параллелям. Большая часть планеты покрыта мировым океаном. Сутки длятся двадцать шесть стандартных часов; часы, минуты и секунды стандартные; год – примерно два с половиной стандартных, но из-за невыраженной сезонности колонисты предпочитают пользоваться стандартным же, еще земным, календарем. Только в каждом месяце не по 30…31 дню, а по 28 или 29, для компенсации лишних двух часов в каждых местных сутках. Таким образом, население использует комбинированный календарь: годы по стандартному земному летоисчислению, что совпадает с летоисчислением на Новом Оймяконе, а сутки опережают со значительной разницей. Поэтому Анте, упомянув пятницу, имел в виду местную пятницу, не совпадающую со стандартным календарем. Имеется крупный естественный спутник – Суэн. Он почти как Луна земная, т. е. в небе выглядит крупнее, но состоит из более легких элементов, поэтому приливы наличествуют, но куда слабее выражены, чем на Земле. Спутник заселен, на нем расположена промышленная зона, оставшаяся от Корпорации. Также в системе расположена космическая станция STG-5, которая в настоящее время является административной единицей территории Патриа-Нуэво.
Представители расы Фрро, некогда владевшей планетой, были более низкорослыми, чем прибывшие полтораста лет назад люди, в большинстве своем переселенцы из Средиземноморского региона – итальянцы, испанцы, французы, греки, черногорцы, болгары и так далее. На станции STG-5, расположенной в системе Нуэво Сол, проблема с высотой потолков была решена (см. роман «Оружейники. Неестественный отбор»), а на планете по причинам экономического плана, которые к тому же резко усилились после Блэкаута, это обстоятельство осталось без внимания.
Около десяти лет назад от текущей даты система Нуэво Сол восстановила торговые связи с ближайшим соседом – Новым Оймяконом, домашним миром Корпорации STG (см. роман «Оружейники»). Колонисты воспользовались старыми кораблями Фрро, после Блэкаута потерявшими способность совершать гиперпрыжки, но оборудованными разгонными двигателями, позволявшими достигать скорости в 0,85 от световой. Соответственно, путь до вотчины Корпорации, удаленной от Терра-Нова на семь световых лет, укладывался примерно в девять лет в одну сторону. Таких кораблей было относительно много, они отличались значительной грузоподъемностью, так что за данное десятилетие между двумя системами образовался достаточно оживленный трафик – теперь практически каждый месяц на Новый Оймякон приходил транспортник с Терра-Нова, а на Терра-Нова возвращался корабль с грузом с Нового Оймякона. Помимо грузового на автоматических кораблях существовало также пассажирское сообщение на лайнерах, отличавшихся от транспортников лишь устройством холодильных установок, более приспособленных к анабиозу и, соответственно, комфортабельных – на каждого пассажира индивидуальная морозилка. Причем морозилка в понимании Фрро: органические образования перевозились в специальной жидкой среде, в случае с морепродуктами обеспечивающей лишь их консервацию, а для людей еще и служившей питательным раствором, из которого поступало все необходимое, вплоть до кислорода. Не самый удобный способ, но альтернативы для массовых перевозок не было. Такие лайнеры курсировали между двумя системами относительно редко – один рейс в год. Чаще было нерентабельно, да и летели в основном в одну сторону, то есть переселенцы, а не гости. Если же кому-то нужно было добраться срочно и ненадолго, приходилось пользоваться дорогостоящими услугами Курьеров, несколько десятков которых появилось на службе у Корпорации после Блэкаута. Каждого из них власти обязали как минимум один месяц в стандартный год работать на внутренних линиях, к коим относилась исключительно трасса «Новый Оймякон – Терра-Нова». Анте Свенссон, главный герой романа, оказался на Терра-Нова именно таким образом, прибыв на планету в качестве практиканта и аспиранта по обмену между Университетом Корпорации и Университетом территории Патриа-Нуэво.
