несовременный вид.
С деньгами было не густо, но все же Диана не удержалась и заказала себе бокал Диоскурии. Это белое десертное вино она пила исключительно на море, попробовав его однажды, когда после сдачи вступительных экзаменов в институт поехала на отдых с родителями. Ей понравилось, как тонкий аромат вина сочетается с запахом моря, как вплетаются его нотки в атмосферу, свойственную только югу. И даже не столько югу, сколько отдыху на юге. Для нее это вино олицетворяло лето, тепло и счастье, как ни странно, хоть сейчас первые его глотки и родили в душе легкую грусть.
«Ты не от мира сего», – вспомнились Диане слова, что бросил ей в лицо мужчина, которого она шесть лет считала самым близким человеком. Шесть долгих лет они жили с ним под одной крышей, как она думала, душа в душу. А на деле все оказалось не так, и все это время Диана заблуждалась, рисуя себе идиллию почти супружеской жизни. В их последнем разговоре, когда он обнажил свои чувства, она увидела его истинное лицо. Одного только Диана до сих пор не могла понять – если она его так сильно раздражала, если его бесил частенько царящий в доме бардак и ее нежелание наводить порядок, если ее фантазии он называл про себя бредом сивой кобылы, а писательство считал чем-то несерьезным, то зачем же он терпел и скрывал это долгие шесть лет? Почему разрешал ей заблуждаться?
Ах, да ладно! Все это осталось в прошлом, которое она вычеркнула из своей жизни. И шести лет ей не жалко, потому что именно они приблизили ее к цели, сделали профессионалом. И в конце концов, ощущать себя свободной и никому ничем не обязанной не так уж и плохо.
Прихлебывая вино и вкушая форель, приготовленную поистине по-царски (блюдо так и называлось «форель по-царски»), утопающую в печеных овощах и свежей зелени, Диана занималась тем, для чего и выбралась сегодня вечером из дома. Она слушала, смотрела, периодически записывая чужие реплики в тетрадь. Или выхватывала из толпы заинтересовавших ее людей и кратко фиксировала основные черты их внешности, походки или поведения. Это было частью ее работы, совмещенной с приятным времяпровождением. Единственное, что немного напрягало, а чем дальше, тем сильнее, это музыка.
С восьми часов вечера почти во всех кафе на побережье не слишком громкое диско, льющееся из динамиков музыкальных центров, сменялось на живую музыку. На сцену выходили музыканты, и солист затягивал что-нибудь обязательно южное, зажигательное. Народ стягивался на танц поле, и чем больше становилось танцующих, тем громче звучала музыка.
Но даже не громкость мешала Диане, от нее она умела абстрагироваться, когда нужно. Смущал репертуар. Почему именно «Танцуем! Сегодня мы с тобой танцуем!..»? Или «Черные глаза – обнимаю, вспоминаю…». И неизменно эти песни исполнялись с кавказским акцентом. И их было так много, разных, что они следовали через одну буквально. Да, она не могла не согласиться, что под такую мелодию ноги сами пускались в пляс, и даже себя ловила на том, что невольно выбивает ритм. И все же,
