меня швырнула веско,Что вмиг упал, забился в крике —
Так страх мой был в великом пике!
К тому ж, страшеннейше клевала,
Мне причиняя боль немало…
Закрыл я голову руками…
Ах, как сейчас хотел я к маме!
На крик хозяев появленье
Явило чудное спасенье,
Они агрессора прогнали
Вон хворостиной сразу в дали!
А то была бы мне уж крышка,
Хоть я и сильный был мальчишка.
С такими впредь боялся встречи,
Тягаться с чудищами речи
И нет вовек уж: вес громадный,
И норов к драке страшно жадный!
«Эх, ты, – сказал мне друг, – глупышка!
Всего‒то-навсего пырышка,
А ты уж плакать…». К разговору,
Так быстро дал в калитку дёру
Он, ибо птица к нам движенье
Вдруг начала… За ним в мгновенье
И я шмыгнул со страха прытко!
Вмиг заперта была калитка,
Мы продолжительное время,
Бежа, несли испуга бремя…
Остепенили бег тогда лишь,
Когда вопроса к нам вдруг залежь
Не позалезла трезво в уши:
«Куда несётесь вы, как клуши?!».
«Мы это… как их… – друг нашёлся,
Не оплошать чтоб с их вопроса, —
Перегонки с ним учинили
И вот неслись, сродни кобыле!
Да вы наш спор назло прервали,
А то неслись сейчас бы в дали!
Не так ли, Славка? Подтверди‒ка!».
И я с правдивостью всей пика
Мотнул в согласье головою…
И все, галдя, пошли гурьбою
Заняться милыми делами,
Ещё не зная, где и сами…
Мы перемиговались с другом,
Что подозрений едким мукам
Вмиг предоставили лукавство,
И было это счастья царство.
Потом из книжек я, конечно,
Узнал ту птицу и поспешно
Припомнил встречи с нею случай,
Что был душе моей не лучший.
Она индюшечьей породы.
Индюк то был. И через годы
Я вспоминал всё с содроганьем,
Как агнец чистый пред закланьем.
В селе «пырышками» их звали,
Средь птиц они, как чудо‒крали.
Но индюка щипки я помню,
Являл собой он злобы ровню.
А лето щедрость нам дарило,
Телам и душам было мило…
Прыжки через костры!
К концу готовились июня,
Запас не делал дров лишь клуня,
Чтоб на Ивана ночь Купала
Костры жечь, радуясь немало
Его приятностям старинным,
Ведь праздник числился былинным.
И вот настал он! Обливанья
Водой взбурлили всех старанья,
И не унять лихой в том жажды,
Да много раз, а не однажды,
Не разводили шуры‒муры,
А были мокры все, как куры,
И потому костров пыланье
Нам, мокрым, было, что лобзанье
Родимых
