о деньгах.
– Если бы ваши собственные дети совершили поступок, наказуемый по закону, – на чью сторону встали бы вы?
– Все-таки встал бы на сторону закона, хотя плакал бы, пытался бы выручить, но в рамках закона до самой последней черты.
– Какие роли даются труднее всего? Как удавалось сыграть женщину и какой опыт использовали для этого?
– Честно говоря, никакие роли мне трудно не давались, я люблю заниматься своей профессией, своим делом, и, когда здоровье мне позволяет, делаю это радостно и даже, можно сказать, весело, вообще это веселенькая профессия. Никаких трудностей особых не испытываю и с большой долей юмора и даже сарказма отношусь к рассказам моих коллег о трудностях работы над ролями, о физических и психических осложнениях в этой работе. Женщину играть не менее сложно, чем мужчину. Никакой исключительной сложности воспроизведение женщины на сцене, да и в кино не представляет. Если ты умеешь делать свое дело, то и женщину с легкостью можешь сыграть, да и стул тоже можешь сыграть.
– Влияют ли на принятие каждодневных решений общественное мнение или раскладка в СМИ?
– Нет, на меня не влияют. Для меня определяющими и диктующими являются интересы дела, которым я занимаюсь.
– Какую другую страну, кроме России, любите больше всего?
– Если говорить о душевной идентификации, наверное, это Финляндия. По той простой причине, что, будучи рожденным в средней полосе России, на Средней Волге, в Саратове, где климат континентальный, даже резко континентальный, и попав впервые лет в тридцать на Вологодчину, я понял, что душевно родом я оттуда. Бескрайняя зелень деревьев, ситцевое голубое небо, синяя или свинцовая вода и белый пароход, проходящий по этому квадрату просеки, по которому ты едешь на машине, – это почти райская картина для меня. Я – отсюда родом. И, несколько лет подряд работая в Финляндии, я испытывал абсолютно ту же тихую нежную радость, растворялся в этом чуде и не мог никак наглядеться. Если же говорить о политкорректности, то в смысле терпимости, – конечно, Англия.
– Где и когда вы учили английский? Что этот язык прибавил к вашей судьбе?
– Изучил я английский в школе. Я был влюблен в свою учительницу, и любовь вышла на последний рубеж. Когда я пытался что-то объяснять ей руками, то есть методом пластического наложения, она, желая дисциплинировать меня, постоянно повторяла: «Only in English» – «Только по-английски», что заставило меня изучить этот язык. Английский прибавил в моей судьбе многое. Практически после Второй мировой войны весь мир говорит по-английски. Я не могу сказать, что говорю свободно, вернее, говорю-то я свободно, но не все понимаю. Но все-таки знание языка – это крайне необходимая современному человеку особенность, актерам она вдвойне необходима. Владея языком, я за какие-то полчаса снюхался с серьезными мировыми звездами. Речь идет о моей последней работе в кино у режиссера Иштвана Сабо, которая называется «Taking sides».
– Знаю, что у вас очень развито понятие долга. При каких обстоятельствах оно сметается
