не говори, когда я разговариваю с людьми. Я сам буду решать, когда тебе встревать в разговор. Поняла?
– Конечно. Не нервничай.
– Это очень важно. Будем считать, что сегодня ты сделала это в последний раз. В первый и в последний.
– Да, да, конечно, – торопливо согласилась она, хихикнула и добавила: – Даю тебе слово, что в последний раз.
Дронго вышел в коридор. Вокруг светились огни. Весь состав был освещен огнями пограничных прожекторов. Он услышал, как пограничник спрашивает у пассажира из четвертого купе о цели его визита.
– Бизнес, коммерция, – пояснил Гаврилко. – У меня важные переговоры в Ганновере.
– Счастливого пути. – Пограничник вернул ему паспорт и пошел дальше.
В коридор из своего купе вышла Альбина и взглянула на Дронго. У нее были красивые зеленые глаза. Женщина была в светло-сером спортивном костюме известной немецкой фирмы.
Он улыбнулся, но она не приняла это как приглашение к разговору или даже знакомству. Напротив, посмотрела сквозь него, затем отвернулась и вошла обратно в купе, обдав его ароматом своего парфюма. Очевидно, имея такого грозного и ревнивого друга, как Георгий Цверава, она справедливо считала, что не может улыбаться чужому мужчине из соседнего купе. Следом за ней в коридор вышел сам Жора Бакинский. Он посмотрел на Дронго и кивнул ему в знак приветствия.
– Добрый вечер, – вежливо поздоровался Дронго.
– Как вы думаете, скоро они закончат? Я слышал, что вы дипломат?
– Думаю, что скоро. У них обычно работает несколько бригад. Но вообще-то, я не совсем дипломат.
– Мы раньше встречались? – спросил Цверава, взглядываясь в Дронго.
– Не думаю, – ответил тот, – у меня хорошая память. Иначе я бы вас запомнил.
– Я бы вас тоже, – кивнул Цверава, – у вас слишком запоминающаяся внешность. Может, поэтому мне кажется, что я вас где-то видел.
– Возможно, где-нибудь на Кавказе, – согласился Дронго.
– Вы из Тбилиси? – уточнил Цверава.
– Нет, из Баку.
– Тогда мы земляки, – усмехнулся Цверава, – я тоже из Баку. Правда, уехал оттуда еще двадцать лет назад. Но с тех пор много раз возвращался. – Он протянул руку: – Меня зовут Георгий Нодарович Цверава. А как ваше имя?
– Меня обычно называют Дронго, – сказал он, сознавая, что этого нельзя делать ни при каких обстоятельствах. Но в него словно вселился какой-то бес, или ему хотелось, чтобы Альбина вышла из своего купе и снова посмотрела на него уже несколько другим взглядом.
Рука Жоры Бакинского повисла в воздухе. Затем он сжал пальцы в кулак. Покачал головой, нехорошо улыбнулся, убрал руку.
– Так, так, – сказал он, – значит, это вы? Тот самый знаменитый Дронго, о котором я столько слышал… Только не говорите, что вы никогда не слышали о Жоре Бакинском. Все равно не поверю.
– Если это вы, то я не знал, что Георгий Цверава и Жора Бакинский одно и то же лицо, – спокойно соврал Дронго.
– Не может
