ты про Кирилла?
– Костя, ты меня радуешь. Да, это про него.
– Его нужно… убить?
– А теперь ты меня огорчаешь. Его просто нужно вывести из игры.
– Как?
– Не знаю… Ты с ним разговаривал, сколько ему лет?
– Говорит, что двадцать.
– Надо же, как я угадала… А почему он в школе, если ему двадцать лет?
– Ну, говорит, что на второй год оставался…
– Сколько, три раза?
– Ну, я не знаю…
– А надо узнать, Костя. Что-то не то с ним, Костя, что-то не то…
В женщине должна быть загадка, а в мужчине – тайна. И, похоже, этого добра в Кирилле было с избытком. Взрослый парень, умудренный житейским опытом, чрезмерно уверенный в себе – как и почему он попал в один с Ингой класс? Откуда он вообще взялся? Ведь он так и не ответил на этот вопрос.
Тайна могла оказаться страшной, но Ингу это почему-то не пугало, поэтому она бралась «расшторить» ее. Вдруг всплывет что-нибудь такое, что может отвадить Вику от Кирилла?
– Да я и сам вижу, что дело темное, – сказал Костя, понизив голос до шепота. – Юрка и так с ним, и этак, а все же ничего про него и не узнал… Я с Олегом поговорю, он секретарше новой с компьютером сейчас помогает. А там, в компьютере, вся школьная база и Мускатов тоже забит… Если он, конечно, не агент ФСБ.
– Ну, это вряд ли.
– Да кто его знает… Знаешь, взгляд у него какой! Помнишь, я его придурком назвал. Ну, не назвал, но все равно… Так знаешь, как он на меня посмотрел! Сам улыбается, а взгляд парализующий, как у гипнотизера. Мне потом ночью кошмар приснился. Мускатов на меня смотрит, и рога растут, как у черта…
– У кого растут, у тебя?
– Нет, у него!
– Хорошо, если этот сон в руку. Рога бы ему сейчас не помешали…
– А-а, ты насчет брата своего.
– Ну да, ну да… Ты же мне поможешь?
– Да, прямо на перемене к Олегу и схожу.
В класс вошел физик Иван Германович, сорокалетний мужчина с чахлым телом и рахитной головой. Еще в прошлом году Инга сама возглавляла охоту на него, а если точней, то травлю. Ох, и натерпелся же он… Но сейчас у нее не было никакого желания издеваться над ним. Может, повзрослела потому что, поумнела. Все-таки семнадцать лет уже. И вся жизнь впереди. Чего не скажешь об Иване Германовиче. Болезненный он, тоска в глазах и застывшие слезы, с ногами проблемы – ходит медленно, с трудом разгибая их в колене. Грешно его, убогого, обижать; и думала так Инга всерьез, а не с коварным сарказмом.
Учитель собирался сесть за стол, когда Инга его остановила:
– Иван Германович, подождите.
Она поднялась без разрешения, подошла к нему, склонилась над стулом, вытащила резиновую подушечку и через весь класс швырнула ее Долголесу.
– Людьми надо быть, – бросила она, возвращаясь на свое место.
Кирилл посмотрел на нее с интересом и даже с одобрением. А может, и с завистью. Сам он, похоже, вышел из того
