в карман больное самолюбие и признать наличие в своей семье Риммы и ее страшного дара, то можно было бы убедить его разослать соответствующие указания по замкам своих вассалов. И твоему сенешалю, заодно!
– Я мог бы немедленно отправиться домой и рассказать отцу все, что здесь произошло! – самоотверженно предложил юноша, на самом деле, ему очень не хотелось уезжать из центра событий.
Мирриамм с сомнением покачала головой:
– Не думаю, что ты, таким образом, особенно ему поможешь! Логичнее было бы дождаться лекарства или, хотя бы, официального письма герцога!
Затем она посмотрела на успокоившегося мальчика, перевела взгляд на Локки и предложила:
– Похоже, что Тим снова успокоился! Но не хотелось бы, чтобы он испугался, проснувшись в незнакомом месте, его состояние и так слишком неустойчивое. Может быть, ты покараулишь его, а я сбегаю к себе и разведаю, как там идут дела у Рамины с Риммой?
– Конечно, я присмотрю за малышом! – пообещал юноша.
Мирриамм обрадовано вскочила с кровати, но затем наклонилась, чмокнула менестреля в щеку и прошептала на ухо:
– Спасибо, что был рядом с моей матерью этой ночью!
И пока Локки ошеломленно хлопал глазами, не зная, как именно, понимать ее слова, девушка, зеленой молнией, выскользнула из комнаты.
Юный менестрель пододвинул к кровати кресло, состоявшее из замысловатого переплетения металлических прутьев, канатов, мягких подушек и валиков, уселся в него таким образом, чтобы можно было наблюдать за лицом мальчика, и погрузился в глубокие раздумья. Ему уже стало ясно, что происходящие, здесь и сейчас, необычайные события способны, коренным образом, перевернуть устоявшееся положение вещей. Если Мирриамм и Нюррсс правы, то превращение Риммы в баньши – только первая ласточка. И судя по тому, как ощущал себя сам Локки, этот феномен не ограничивался семьей герцога де Рец. И начались такие перемены уже много лет назад. Где гарантия, что подобные ему не появляются уже не в Сумеречном Лесу, где жители живут небольшими поселениями и привыкли отслеживать появление необычных детей, а в городах и поселках, населенных, так называемыми, «стабильными» людьми? Менестрель прошел множество проверок, призванных выявить в нем способности изменяющегося, но тщетно. В то же время, после контактов с Риммой, юноша понимал, что может, после нескольких тренировок, посылать людям видения, которые подвигнут их на нужные ему действия. И только полученное у сенешаля воспитание не позволяло ему воспользоваться такой возможностью.
Еще страшнее казалась перспектива того, что баньши могут стимулировать способность к изменениям, примером чего служило воздействие на Тима его матери. Последние пару лет, которые Локки провел вместе с приемным отцом, совершавшим регулярные рейды по Сумеречному Лесу, убедили его в чрезвычайной условности
