боя на самом деле была так же далека от карате-до Фунакаси, как Москва от Магадана. Соблюдались только кое-какие внешние формы да использовались японские термины. Иваныч являл собой тип жесткого практика-бойца. Впрочем, практики в те времена было предостаточно и вне спортивного зала. Много ценного я узнал, наблюдая за Николаем Карповым, тогдашним чемпионом СССР в тяжелом весе. Карате и там особо не пахло. Карпов отличался самобытным стилем русского бойца-тяжеловеса. Модная японская экзотика была, в сущности, притянута за уши. Но в любом случае это была для меня Школа.
В те времена к нам в зал на Авиационной улице, где тренировалась сборная города, приходили странноватые ребята и показывали всякие всячины типа «Богомола», «Вин-чунь», «Чойли-фат». Для меня это было необычно и крайне интересно. Сейчас я знаю, что в прошлых воплощениях имел самое прямое отношение к русскому боевому ремеслу, но тогда эта скрытая память ощущалась в тяге ко всему, что касалось боевого взаимодействия.
Серьезный толчок развитию моего сознания дали три книги, прочитанные в тот период. Это «Мастер и Маргарита» Булгакова (еще в самиздатовском виде), «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» Ричарда Баха и наставления Накаямы «Как воспринимать противника». Тогда я отчетливо понял, что за грубой телесной силой, быстротой реакции и молодым задором есть что-то большее, необъятное, великое. И это что-то стало моим Путем по этой жизни.
А жизнь привела меня в Заполярье, в Краснознаменную бригаду морской пехоты «Спутник», символом которой и по сей день является белый медведь. Там все «прияпоненные» ужимки оказались не нужны, они просто не работали в тех условиях. Ну сами посудите: снег, ветер, лед, ноги в сапогах или валенках – и маваси в голову. Нет, это для ринга, зала или миниатюрной Японии. А на Севере или в пекле Анголы, где мне довелось побывать, надо действовать иначе: ногой в стопу противника, и дальше волной-волной до необходимого результата.
В бригаде наставниками были фактически все, от «стариков» и до легендарного начальника штаба полковника Корнеева, который всаживал малую саперную лопатку в деревянный стенд так, что три дюжих молодца вроде меня с огромными усилиями ее оттуда извлекали.
А чего стоил прапорщик Александр Панасюк! Мы его между собой звали «дядя Хева» и очень-очень уважали. Его знаменитые ударчики «бэз хвиксации» и «сы хвиксакцией» попробовал и я в полном объеме. Впечатляет. Дядя Саша понятия не имел, что такое внутренняя Сила, она у него просто была, и все.
Не могу не вспомнить прапорщика Турова, который нас, отобранных из всей бригады для специального обучения, гонял и дрессировал так, что глаза вылетали на кончик носа. Но это была учеба! Остается шумно выдохнуть: «Во!!!» и показать кулак с поднятым вверх большим пальцем. С благодарностью вспоминаю Сережу Коваленко, тогда лейтенанта, а ныне полковника в отставке. На протяжении всей боевой службы в Народной Республике Ангола, включая морской переход, мы с ним отрабатывали варианты действия
