во всем сама, и вряд ли смогла бы когда-нибудь додуматься до истинного положения вещей. Деньги! Чертовы деньги, о которых она никогда не думала, заставляют людей забыть о том, что у них должно быть достоинство, чувства и совесть. Принуждают человеческое воображение работать в извращенном режиме, выдумывая и изобретая все новые и новые способы обогащения. Кто-то стреляет по заказу в себе подобных, кто-то торгует ими, шантажирует, обкрадывает, покрывает все эти преступления и смотрит на деградацию и вырождение человечества сквозь пальцы. Раньше ей казалось, что все эти ужасы, не сходящие с газетных страниц и экрана телевизора, проходят мимо нее, не задевают. Теперь в одно мгновение все изменилось: она оказалась в эпицентре, стала очередной незадачливой жертвой.
– Что с тобой? – Стае испуганно склонился над Настей и в очередной раз приложил ладонь к ее лбу. – Ты такая холодная и бледная! Только не падай больше в обморок, ладно? Я же не врач. Я лечить не умею, а отвечать за тебя буду по полной программе.
– Не тарахти, – Настя отвела его руку, все еще лежавшую у нее на лбу. Голова кружилась. Нужно было найти способ сразу избавиться от всего этого: позора, головокружения, жизни. – Иди отсюда. Дай мне поспать.
– Спи! – с готовностью разрешил ей Стае. – Только уйти я не могу. Меня хозяин просил не оставлять тебя ни на минуту. Здесь, конечно, решетки на окнах и все такое. Но вдруг вздумаешь в ванне утопиться или осколком зеркала себя порезать?
«Какой ты бдительный, черт бы вас всех побрал!» – Настя кричала про себя, дрожа на грани истерики. Но внешне держалась. Как знать, может, этот приспешник поверит, что она совершенно спокойна, и уйдет. Она отвернулась от Стаса и закрыла глаза. А через несколько минут неожиданно провалилась в забытье, словно в бездонную черную яму. Наверное, снотворное. Но и в тяжелой полудреме все продолжало кружиться перед ее закрытыми глазами, а к горлу один за другим подступали спазмы.
Сергей Сергеевич, напротив, проснулся в прекрасном расположении духа. Впереди был еще целый выходной: редкая, почти непозволительная, роскошь. Он специально заранее уладил все дела, а те, что нельзя было решить, отложил до понедельника – так не терпелось ему остаться наедине с новой игрушкой. Мучительно хотелось воплотить в жизнь невероятные фантазии, жестокие грезы, насытиться, забыться в неистовом, долгожданном наслаждении: без ограничений, отказов и всякого рода «нельзя». В последнее время он все чаще задумывался о приближении старости, хотя выглядел прекрасно и чувствовал себя вполне молодцом. Но еще лет десять – максимум пятнадцать, – и все закончится. Вряд ли в семьдесят его будет волновать что-то, кроме спокойной обеспеченной жизни где-нибудь в горах, среди ароматных сосен Крыма. Сергей потянулся к столику и взял мобильный телефон. С тяжелым вздохом включил аппарат на прием и прочел полученные сообщения. Просмотрел непринятые звонки. Три из них – от жены. Сергей Сергеевич набрал ее номер.
– Дорогуша, ты звонила? – произнес
