пары крестов, чудом не успевших сгнить до конца, признаками кладбища оставались одни лишь камни, лежавшие на земле, вросшие в неё. Они были плотно оплетены травой, облеплены мхом. Из далека – кочки, а не надгробные памятники. Достав из кармана нож, Рита опустилась перед одним из камней на корточки – попытаться счистить живую природу с мёртвой, чтоб прочесть надписи. До сих пор ни разу не доводилось ей спасать смерть от жизни, как и наоборот. Однажды она бросилась к собаке, попавшей под мотоцикл,однако та умерла мгновенно. Смерть спасать проще. Смерть не умрёт.
Но это была иллюзия. Да, трава легко разрезалась и мох легко отходил, но дальше ждало разочарование. Ни малейших следов какой-либо информации на проклятой глыбе не обнаружилось. Одна каменная поверхность – шероховатая,серая,ледяная. Буквы и цифры от времени раскрошились. Видимо, камень хранил покой гниющих костей не век и не два. Выпрямившись, Рита бросила взгляд на его собратьев, пытаясь определить, который из них свежее. Одно надгробие показалось более ровным, чем остальные. Видимо, на нём было поменьше мха. Повернувшись к Сфинксу – не убежал ли, но моментально забыв, зачем оборачивалась, направилась Рита к тому надгробию. На глаза ей струился пот, потому что солнце пекло уже, да и сердце прыгало, как на углях.
Нож распорол мягкую зелёную оболочку и скрежетнул по камню. Мха, точно, было не много. Тщательно соскоблив его, Рита обмахнула камень рукою, и – прочла то, что было на нём написано. Сперва надпись вызвала у неё смешок – но не истеричный, а саркастический: дескать, о! Пивко после водочки! Поморгала. Пребольно дёрнула себя за ухо. Сдула с камня соринки – глядишь, ещё что-нибудь откроется! Не открылось. И, оторвав глаза от каменных букв, Рита зарыдала. Солнышко! Где ты, солнышко? Где лучи твои, которые прогоняют дурные сны навсегда и дарят тепло счастливого пробуждения? Где ты, ветер, усиливающий не только ночную жуть, но и безмятежность летнего дня? И где же ты, лес, который манил, кружил, очаровывал? Почему по спине скользят пальцы холода?Почему из-за каждой ёлочки кто-то смотрит? Кто-то один? Слёзы часто падали и катились ручьями вниз – надгробие было наклонено. Это были слёзы такой непреодолимой тоски, такой лютой муки, что уповать на смерть казалось бессмысленным. Он, конечно, сильнее смерти – тот, кто один глядит из-за каждой ёлочки. От него её не спасёт никто. А Сфинкса? Где Сфинкс?
Вновь случайно вспомнив про своего храброго товарища, разделившего с ней несчастье, Рита сморгнула слёзы с ресниц, и, скосив глаза на малинник, поднялась на ноги. Только этого ей ещё не хватало! Да, только этого! Господи, почему именно сейчас, когда нет ни сил, ни смысла? Что за насмешка?
Из зарослей выходил медведь. Да, да – самый настоящий бурый Топтыгин, ровно такой, каким она его представляла: вот косолапость, вот шерсть, вот когти, каждый – как её нож, вот страшная пасть. Зверь двигался по-мультяшному, на двух лапах, свирепо глядя по сторонам. Он искал врага, который посмел проникнуть в его владения и взглянуть
