по залу, Лонтье рассказывал нам о картинах, показывал пейзажи, натюрморты. Но не они составляли основу его коллекции. Жемчужинами являлись портреты. Настолько яркие и реалистичные, что захватывало дух. Казалось, перед нами множество окон, за каждым из которых сидят живые люди. Приложи руку к холсту, и реакция человека на нем не заставит себя долго ждать.
– Потрясающе, – восхитилась я. – Мишель, за свой талант ты продал душу дьяволу?
– Почти, – усмехнулся он, отпивая из бокала игристое. – Кстати, дорогая Бриттани, взгляните вон туда.
Художник указал на противоположную стену, где висел портрет. На нем была изображена моя сестра.
Нежный, вдохновленный мечтами образ. В легких белых одеждах на фоне рассветного пейзажа она протягивала руку бабочке, которая спустя мгновение должна была опуститься на ее ладонь.
– Почему ты не сказала мне, что позировала для Мишеля? – удивилась я, радуясь неожиданному сюрпризу.
– Мишель попросил молчать, – Бри смущенно опустила взгляд в пол. – Сказал, что вы с матушкой должны увидеть все своими глазами, а мои слова лишь испортят первое впечатление.
– Эффект неожиданности! – заметил он. – К слову, а где же сама баронесса Клейтон?
– Осталась дома приглядывать за Эмили, – ответила я, подходя ближе к полотну. – Но когда вы успели создать картину?
Я перевела строгий взгляд на Бри, желая услышать ответ.
– Помнишь, несколько недель назад я сказала, что собираюсь навестить подругу? – затараторила она, явно чувствуя неловкость за обман. – На самом деле, это Мишель пригласил меня для написания портрета.
– Бри, да ты негодница! Если в следующий раз ты скажешь, что решила посетить одну из подруг, я обязательно уточню, нет ли у нее усов, – рассмеялась я, наблюдая, как сестра краснеет.
– Мне нужно… припудрить носик, – произнесла она, окончательно залившись краской, и тотчас же скрылась.
Я пронаблюдала, как ее розовый наряд мелькнул среди многочисленных гостей и скрылся в коридорчике, ведущем в дамскую комнату. Мгновение я раздумывала, стоит ли бежать за ней, вдруг Бри, оставшись с собой наедине, вновь начнет оплакивать неудавшуюся помолвку, но, решив, что дело все же в смущении перед Мишелем, я осталась в зале.
– Дорогой друг, – вернула я свое внимание художнику. – Твой портрет пришелся как нельзя кстати, у бедняжки трудное время, и ей очень важны хорошие эмоции.
– Я могу чем-то помочь?
– К сожалению, ей поможет только время. Дела любовные!
– Понимаю, – он тяжело вздохнул с такими сокровенными нотками в голосе, что я невольно обеспокоилась: а все ли в порядке у самого Лонтье?
– У тебя тоже что-то случилось? – поинтересовалась я, проникновенно заглядывая в его глаза.
Мгновение Мишель сомневался, отвечать или нет, но все же с некоторым смущением признался:
– Глядя на Бриттани,
