Еще у нее были склады для керосина и льда. Когда ледяной склад перестал приносить доход, из него был сделан ресторан и тут же сдан в аренду купцу Алексееву. Когда и ресторан перестал приносить доход, она его переоборудовала в коровник и стала продавать молоко. И это все не считая заграничного товара! Вы не поверите, его почти каждую неделю доставляли на кораблях. Из Греции везли масла и черепаховые гребни. Из Китая – шелковые халаты, веера, расшитые бисером дамские сумочки, ткани, габардиновые пальто. И все это пользовалось ого-го каким спросом! Огромные деньги уходили мимо государственной казны. Управа в порту сделала шмон и ужесточила контроль. Ви думаете это помогло? Корабли стали разгружать по ночам прямо в шлюпки, а товар свозить в катакомбы. За год до революции мадам Любка умерла от какой-то легочной болезни, и правильно сделала, потому как навряд ли пережила бы национализацию. Все ее имущество отобрали в пользу государства, а коров съели. Из ее дома сделали жилтоварищество, но дочерям разрешили остаться в одной из квартир. Девочки вышли замуж и родили-таки себе тоже не глупых дочерей, одна из которых – Берта Рейнгбальд. Вам что-нибудь говорит это имя? Какая была пианистка! Берта Михайловна с отличием закончила Одесскую консерваторию и тихо работала в музыкальной школе. Той, что основал профессор Столярский. Во время войны ей пришлось эвакуироваться в Ташкент. После освобождения города она сразу же вернулась домой, но ее квартира, прошу пардону, оказалась занята. Если бы вы знали, сколько наша Берточка ходила по начальству, но те только обещали! С раненным на фронте сыном она жила в консерватории, и никто ей не собирался помогать. А директор даже отказался ей вернуть прекрасный рояль, который присвоил перед отъездом ее в Ташкент. Бедная женщина не выдержала такого унижения и на сорок седьмом году жизни сбросилась с четвертого этажа. В октябре и похоронили.
– Удивительная и печальная история, уважаемый Иммануил, – вздыхая, произнес Шерман. – А вы пианист, позвольте полюбопытствовать?
– В некотором роде. А почему вы спросили?
– У вас длинные и тонкие пальцы, – пояснил Израил, стряхивая щеткой остатки волос с пиджака клиента.
– Грешен, грешен. Обожаю музыку и питаю к ней трепетную любовь на протяжении всей своей жизни.
Иммануил расплатился с Шерманом за стрижку и уже было направился к выходу, но потом вдруг вернулся и по-дружески обнял Израила.
– Напрасно вы отказываетесь от родства с мадам Любкой. Есть чем гордиться! Все, на что падал Любкин взгляд, превращалось в деньги.
– Что вы, что вы! Мне до нее далеко, да к тому же Бог меня наделил другим талантом.
– Обязательно к вам загляну еще раз.
– Непременно, товарищ Сапир, но я бы хотел, чтобы вы отдали мои карманные часы уже сегодня.
– Вы почувствовали? – улыбаясь, произнес Иммануил.
– Я же не ради праздного интереса спросил про пальцы. У вас
