и коммунистами.
Инициатива начала переговоров между СССР и Германией была за немецкой стороной. Иногда в качестве приглашения Гитлера к диалогу считают речь Сталина на XVIII съезде ВКП (б), произнесенную им 10 марта 1939 г., в которой довольно резко оценивалась политика Великобритании и Франции. Однако это вовсе не означало, что советским лидером была проявлена благосклонность к Германии. Наоборот, Третий рейх, Япония и Италия в сталинском докладе прямо назывались «блоком агрессивных государств». Впоследствии чиновник немецкого Министерства иностранных дел доктор Юлиус Шнурре уверенно заявлял, что в конце июля 39-го Гитлер решил «проявить инициативу в отношении Советского Союза». Ему вторит советник германского посольства Густав Хильгер, утверждая, что тогда же фюрер захотел «взять на себя инициативу в налаживании взаимопонимания с русскими». 26 июля Шнурре по поручению своего шефа Иоахима фон Риббентропа пригласил временного поверенного в делах СССР в Германии Г. А. Астахова и заместителя советского торгового представителя Е. И. Бабарина на дружеский ужин в берлинский ресторан «Эвест», где впервые заговорил о возможности заключения договора между двумя государствами. Позиция советского руководства была однозначной – никаких шагов навстречу немцам. В телеграмме, отправленной Астахову 28 июля, Молотов был краток: «Ограничившись выслушиванием заявлений Шнурре и обещанием, что передадите их в Москву, Вы поступили правильно».
Каковы же были побудительные мотивы немцев? 30 июля 1939 г. статс-секретарь германского Министерства иностранных дел Эрнст фон Вайцзеккер записал в своем дневнике: «Этим летом решение о войне и мире хотят у нас поставить в зависимость от того, приведут ли неоконченные переговоры в Москве к вступлению России в коалицию западных держав. Если этого не случится, то депрессия у них будет настолько большой, что мы сможем позволить себе в отношении Польши все, что угодно». Таким образом, немцы также рассчитывали на психологический эффект, а не на наличие или отсутствие военной силы СССР на весах войны и мира как таковой. Однако на тот момент ответом Астахова и Молотова было гробовое молчание. Сам Вайцзеккер тогда оценивал перспективы демарша немецкой дипломатии как весьма туманные. От Советского Союза немцам требовалось простое бездействие. Причем в качестве «бонуса» они могли договориться об урегулировании отношений с Японией через связанную с ней «антикоминтерновским пактом» Германию.
Так или иначе, пока еще формальные шаги навстречу военному соглашению СССР и западных союзников были сделаны. Британская и французская военные миссии довольно долго «укладывали чемоданы». Только 5 августа они, наконец, отправились в Советский Союз на старом товаро-пассажирском пароходе «Сити оф Экзетер» («City of Exeter»). Путешествие до Ленинграда заняло почти неделю. Переговоры в Москве явно рассматривались союзниками как вспомогательная мера, ради которой жалко было рисковать даже одним крейсером.
