прикрыв рукой рот, пытался сдержать смешок.
– Накрашенная, ненакрашенная, все равно сэр Джон переспит с ней, – ответил тот. – Лучшего времени, чем теперь, для этого и не придумаешь – ведь его собственная женушка собирается рожать в Бокеноде, за восемь миль отсюда.
– Может, у них что и получится, – согласился другой, – но это довольно рискованно. И где уверенность, что ее супруг, сэр Генри, останется здесь? Навряд ли он будет ночевать сегодня в монастыре, ведь гостевая предназначена для епископа. Да, придется им еще потерпеть – ну да ничего страшного, только аппетит нагуляют.
По всей видимости, за прошедшие века привычка злословить мало изменилась; тем не менее это перешептывание за спиной необычайно занимало меня, хотя если бы я услышал подобные сплетни из уст своих современников на каком-нибудь светском сборище, мне было бы невообразимо скучно. Возможно, особая пикантность заключалась в том, что я подслушивал как бы из другого времени, да еще в стенах монастыря. Я взглянул туда, куда смотрели они: у дверей стояла небольшая группа людей – несомненно, те немногие, кто удостоился чести быть представленным епископу. Который же из них этот сердцеед сэр Джон – не тот ли это тип, что «и вашим и нашим» (если я правильно помнил слова приора)? И которая же из них его счастливая ненакрашенная избранница?
Там было четверо мужчин, три женщины и два молодых человека. Средневековые головные уборы не позволяли на расстоянии разглядеть лица дам. Я узнал владельца здешних земель Генри де Шампернуна, величественного, преклонных лет мужчину, который вчера молился в часовне. Он был одет гораздо скромнее, чем его друзья, облаченные в длинные, разного цвета туники, доходившие до середины икры и на бедрах перехваченные ремнями; впереди на ремне у каждого висели кошелек и кинжал. У всех были бороды, а волосы, видимо по тогдашней моде, были мелко завиты.
К Роджеру и его приятелю подошел какой-то человек в рясе, с четками на поясе. По его пунцовому носу и путаной речи нетрудно было догадаться, что он посетил монастырские винные погреба.
– Каков порядок представления? – пробормотал он. – Как приходский священник и капеллан сэра Генри я ведь должен быть в его свите?
Роджер взял его за плечо и повернул лицом к окну:
– Сэр Генри обойдется без твоего перегара, да и его милость епископ тоже, так что, если не хочешь потерять место, лучше не высовывайся.
Священник запротестовал, опираясь, однако, для равновесия о стену, и тяжело опустился на скамью. Роджер пожал плечами и повернулся к своему приятелю.
– Удивительно, как у Отто Бодругана хватает наглости показываться на людях, – сказал тот. – Не прошло и двух лет, как он воевал с Ланкастером против короля. Говорят, он был в Лондоне, когда толпа проволокла по улицам епископа Степлдонского.
– Не было его там, – ответил Роджер, – он в это время торчал в Уоллингфорде с другими приверженцами королевы.
– Все
