раздался голос прапорщика. – Зачем лишние слова, лучше поберечь силы для решения более важных проблем. Гадюшник тот мы уничтожим, сомнений никаких. Надо только подумать об отходе. Товарищ генерал прав, возвращение – основная часть операции. Придумано все, конечно, здорово и толково, но идем-то ведь не умирать? Я правильно понял? Как уходить будем? Я еще в отпуске не был, а у меня по графику в этом году он в сентябре. Поэтому, командир, мне надо успеть к охотничьему сезону, да и осень обещает быть грибной. Сами понимаете, грибы, ягоды, они ждать не будут. Пара недель, и все!
Климов, по-моему, удивился такой реакции на поставленную задачу. Он ожидал услышать что угодно, но не такие слова. Полковник вскинул брови и оглядел бойцов. Те вели себя совершенно спокойно, будто речь шла не о сложнейшей боевой операции по ликвидации секретной лаборатории, когда нужно переходить охраняемую границу и проникать в глубь чужой территории, рискуя жизнью, а о прогулке по городскому парку. Но такое поведение не было свидетельством излишней самоуверенности или, того хуже, бравадой, как могло бы показаться на первый взгляд. Это в глазах других людей, не посвященных в тайны и законы профессии офицера боевого спецподразделения армейской стратегической разведки, наша работа выглядела героической, необычайно сложной и даже романтической. Но для нас планируемая операция считалась самым обычным, будничным занятием. А другой службы мы и не знали.
Варианты отхода обсуждали долго, но все они, к сожалению, абсолютно никуда не годились. Ни один не подходил нам в силу тех или иных обстоятельств.
– А что, если после завершения операции вы заходите в коттедж, там переодеваетесь в цивильную одежду, – предложил вдруг Климов. – Я сниму заранее двухкомнатный номер, привезу все необходимое и снабжу вас надежными документами. Потом вы садитесь в машину, которую я возьму напрокат, и спокойно убываете на ней, скажем, в Сирию, можно в Ирак или в Иран. Кстати, в Багдаде и в Дамаске у нас имеются хорошие позиции. Отдохнете там, а когда обстановка нормализуется и все успокоится, отправитесь домой. Как мое предложение?
– В целом предложение неплохое, – заметил прапорщик, – только не подходит оно нам, товарищ полковник.
– Это почему же?
Климов был немного раздосадован тем, что его предложение, о котором он думал полдня, вот так быстро отверг простой прапорщик из спецназа. Он даже хотел поспорить на этот счет, но Деда смутить было сложно. Дедом в отряде мы называли Дмитрия Серафимовича Сокольникова, хотя, конечно, стариком он не выглядел, ибо в тридцать три года нормальному мужчине такое просто непозволительно, но это прозвище прочно пристало к нему и, кстати, служило позывным во время проведения операций. А прозвище свое прапорщик получил из-за лысины, которая начала появляться еще в военном училище. Димыч по характеру был человеком прямым, юлить и хитрить не умел, специалистом считался классным, а поэтому мог позволить себе говорить без обиняков, открыто и честно.
– Не подходит ваш план, товарищ полковник, по одной весьма простой причине, – убежденно говорил прапорщик, –
