ты сам пристроился. – Артем спокойно накладывал себе на тарелку салат из круглой миски. Чарушин подумал и потянул к себе такую же, полную обычного классического салата оливье. Он любил его больше других и сейчас удивился, что богатеи Липатовы, оказывается, разделяли его плебейские пристрастия. – Просто, пока ты был начинающим журналистом, ты жил на деньги, которые тебе давал дед. И квартиру в Москве тебе дед купил, чтобы ты не мыкался по углам. Так что уж особо-то хвост не распускай. Мне на начало моего бизнеса тоже дед денег дал. Да, у меня все получилось, и больше я в его помощи не нуждался, но стартовал я благодаря ему, и поэтому я здесь. Кстати, мне все равно, завещал ли он мне что-либо и что именно.
– Не имеет это значения, – горько сказал Николай, из которого, казалось, внезапно выпустили весь воздух. – Ничего сейчас не имеет значения. Все бессмысленно.
Остаток ужина прошел довольно мирно. Любящие родственники больше не накидывались друг на друга, не вступали в споры, а просто ели, что-то тихо обсуждая с сидящими рядом собеседниками. Тата разговаривала с матерью и братом, который, впрочем, больше молчал. Вера Георгиевна завела светскую беседу с юристкой Ниной, обсуждая с ней, Чарушин слышал, вопросы налогообложения на наследство первой очереди. Виктор что-то тихо выговаривал своей жене Марине. Николай ел плохо. Бледный, молчаливый, он, казалось, был погружен в себя и свои невеселые думы.
Надежда Георгиевна была полностью сосредоточена на еде, которую она поглощала в неимоверных количествах, ни с кем не разговаривая. Артем обсуждал что-то с Рафиком, и было видно, что разговор интересен им обоим. Рядом с Чарушиным сидела худенькая женщина с некрасивым и словно навсегда уставшим лицом, видимо, та самая помощница Липатова Валя.
– Вы всех тут хорошо знаете? – спросил у нее Чарушин. В его сыщицком деле важна была любая мелочь, а потому он не преминул воспользоваться возможностью повыпытывать информацию у Валентины.
– Что? – Она вздрогнула и отвела глаза от другого конца стола. Чарушину показалось, что смотрела она то ли на Тату, то ли на Ольгу Павловну. – А, нет, не очень. Я же недавно работаю, а дети и внуки Георгия Егоровича не баловали его своим обществом. То есть я хорошо знакома с Рафиком и Татой. Они бывали в усадьбе постоянно. Ольгу Павловну и Гошеньку видела, конечно. Они тоже тут бывают, хоть и нечасто. Артем как-то приезжал, но я выходной брала в тот день, так что мы с ним не пересеклись. А москвичи впервые с прошлого Нового года приехали. И жирдяйка тоже.
Под жирдяйкой она, видимо, имела в виду Надежду Георгиевну.
– Значит, вам все эти люди так же незнакомы, как и мне, – подытожил Чарушин. – Что ж, новизна ощущений – это тоже неплохо. А что про свою семью говорил сам Липатов? Его-то вы успели узнать.
– Георгий Егорович был очень умным человеком. – Губы женщины тронула легкая тень улыбки. – Он знал все слабости своих детей и внуков тоже. Но он их любил, это несомненно. Кого-то больше, кого-то меньше. Так всегда бывает, что к кому-то в семье относятся
