а это почти пригород Киева. Слышалась канонада. Мой бывший директор со слезами на глазах уговаривал меня:
– Пойми меня правильно, я коммунист, и как только немец войдет в город, меня сразу расстреляют. Ты меня понял?! Борис, немец с минуты на минуту появится, тогда всё – мне конец. Пожалуйста, пусти меня на баржу.
– А вы что думаете, когда немец войдет, он со мной на танцы пойдет? – обезумевший от усталости, я стоял у трапа. Понимая, что меня надолго не хватит, я постарался всех предупредить, чтобы эту сволочь на баржу не пускали.
Через несколько часов я проснулся и тут же бросился на пристань. След патриота простыл… Уехала эта гадина со своими чемоданами. Сколько таких патриотов с партийными билетами, драпавших впереди всех со скарбом, я повидал в те дни. Даже трудно представить».
«Дезертир»
«В девятнадцать лет, когда опасность, риск не страшат, а, напротив, захватывают, я рвался на передовую и не переставал проситься в строевую часть.
Под Курской дугой я принял решение бросить ансамбль и бежать на фронт. Я “потерялся”, меня быстро присоединили к группе солдат и погнали на переформировку. Мы протопали до места назначения, голодные, километров пятьдесят. По дороге нас шесть раз бомбили. В деревне Беседино нас каждого допросили: кто, откуда и кем хочешь быть. Я попросился в пулеметчики. Солдаты смотрели на меня как на идиота. А лейтенант улыбнулся. Когда мне выдали пулемет и я попытался его поднять, сразу понял – солдаты были правы. Я должен был носить постоянно этот груз. Отказаться было уже поздно. С нами провели учения, и через два дня мы должны были отправиться на фронт.
Несколько дней я был на фронте: стрелял и в меня стреляли.
Самое омерзительное в окопах на передовой – это слышать немецкий миномет. Немцы назвали его “ванюшей” в противовес нашим “катюшам”. Мины “ванюши” летели с прерывистым звуком, как будто захлебывались, они разрывались в воздухе и осыпали землю осколками. Никакие окопы не помогали. После обстрела “ванюш” всегда было много раненых. Меня Бог миловал, и я остался невредим.
Мне не довелось долго воевать. Омоем побеге было сообщено в политуправление, был отдан приказ о моем розыске. Вскоре в мою новую часть явились два майора из политуправления и арестовали меня как дезертира.
По дороге они наговорили кучу гадостей, угрожая военным трибуналом и штрафным батальоном. Я никак не мог понять, о чем они говорят. Я бежал на передовую, а не в тыл. За что же меня судить? Я несколько дней находился под арестом, наконец меня доставили к начальнику политуправления фронта Галаджеву. У него сидел его заместитель подполковник Алипов. Оба интеллигентные, доброжелательные. Я объяснил причину так называемого бегства.
Генерал спокойно объяснил мне, что я самовольно бросил часть, а это наказуемо. Что касается пользы, то в ансамбле от меня больше толку, чем на передовой.
На этом разговор закончился. Я вернулся в ансамбль, а дело с военным трибуналом было закрыто».
Медаль
