похихикивать: версии были самые сумасшедшие – от голой девушки на пуантах до газонокосилки.
Только два человека ответили, что за ширмой – акула в большом аквариуме. Разумеется, акула была маленькая. Обколотая какими-то транквилизаторами, она лениво нарезала круги в резервуаре и вполне могла сойти за откормленного сома, но, черт побери, два человека ее увидели!
Садовская положила перед собой два листа бумаги. Две подписи в углах – «М. Поречников» и «Л. Кремер». И совершенно одинаковая форма ответа: «Аквариум. Акула».
Садовская закурила длинную ментоловую сигарету, начала крутиться на стуле, кусать губы и размышлять.
Миша оказался прав насчет Ирины Королевой. Сегодня она была не в духе. Более того, она и физически чувствовала себя весьма отвратно, однако предположение экстрасенса относительно причин такого самочувствия оказались поспешными – критические дни здесь были ни при чем.
Едва закончилось первое испытание, в течение которого она пряталась в передвижной аппаратной рядом с режиссером Женькой Ксенофонтовым, Ирина покинула телевизионную зону и пошла бродить по запутанным лабиринтам бывшего завода. Ей хотелось побыть одной.
Она миновала съемочную площадку, уставленную разнокалиберными ящиками, и вошла в первую же попавшуюся дверь в углу ангара с красной надписью «Не входить!». Войдя, огляделась. Это был длиннющий коридор, подсвеченный желтушными стоваттными лампочками под пыльными абажурами. Конец коридора терялся в полумраке. Прямо перед Ириной на стене висел выцветший от времени, с ободранными углами плакат, призывающий рабочих быть сознательными и не тырить социалистическое добро и в противном случае обещающий муки вечные в пенитенциарной системе.
«Господи, когда здесь в последний раз были люди?» – подумала Ирина и вошла в коридор, прикрыв за собой дверь.
Судя по всему, живых существ здесь не было действительно очень давно. Максимум – оголодавшие крысы и пауки. Пахло сыростью. Где-то в полутьме, под негорящим фонарем, капала с потолка вода, образовывая приличных размеров лужу. Впечатление этот заброшенный технический коридор производил мрачное, если не сказать – пугающее. Впрочем, под стать тому безобразию, что здесь сегодня устроили телевизионщики. Экстрасенсов нужно пустить погулять по этому заводу – вот где будут «веселые картинки», подумала Ирина.
Она решила пощекотать и собственные нервишки.
– Эй! – крикнула она и зажмурилась.
Ничего не произошло, и визгливые летучие мыши не взметнулись черным ураганом под потолком, и эхо не откликнулось мрачным предложением убираться подальше. То есть эха не было вообще, будто стены этого длиннющего коридора были обиты войлоком, как комната в психушке для особо буйных пациентов.
– Э-э-эй!!! – повторила она и хихикнула. – У-у-у, бли-н-ин!.. Сто-ой, кто иде-о-от?..
Мрачный коридор по-прежнему не торопился подхватывать игру – все так же молчал, хлюпая падающими в лужу каплями воды. Ирина подошла к противоположной стене и села на пол под плакатом. Черт побери, что
